Россия (СССР)
Русский публицист, учился в Московском университете; позже добровольно принял католицизм.
Внук князя М.М. Щербатова. Участник Отечественной войны 1812 года.
Отказался от карьеры личного адъютанта императора Александра I, заявив, что не желает быть «шутом» при монархе. В 1823 - 1826 годах жил за границей.
«… прекрасно владея основными европейскими языками, свободно читая по-гречески и по-латыни, Пётр Чаадаев, как и многие его современники, совершенно не изучал в университете русского языка. Позднее он, говоря о себе, что ему легче излагать свои мысли по-французски, чем по-русски, видел в таком положении результат «несовершенства нашего образования».
Тарасов Б.Н., Чаадаев, М., «Молодая гвардия», 1990 г., с.22.
В это время в «…Германии Чаадаев сблизился с Шеллингом; это знакомство, вероятно, много способствовало, чтоб навести его на мистическую философию. Она у него развилась в революционный католицизм, которому он остался верен на всю жизнь. В своём «Письме» он половину бедствий России относит на счёт греческой церкви, на счёт её отторжения от всеобъемлющего западного единства».
Герцен А.И., Былое и думы / Сочинения в 2-х томах, Том 2, «Мысль», 1986 г., с. 224.
В главном сочинении - «Философические письма» (написаны в 1828-31 годах и ходили в списках) высказывал мысли об отлучённости России от всемирной истории, о духовном застое и национальном самодовольстве, препятствующих осознанию и исполнению ею предначертанной свыше исторической миссии. За публикацию первого письма (1836) был закрыт журнал «Телескоп», а Николай I, по прочтении наложил резолюцию: «... нахожу, что содержание есть смесь дерзостной бессмысленности, достойной умалишённого...» после чего Чаадаев «высочайшим повелением» был объявлен сумасшедшим».
Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР в 3-х томах, Том I, книга 1, М., «Международный институт гуманитарно-политических исследований», 2005 г., с. 261.
«Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами.
Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюблённостей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю моё отечество, как Пётр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм лени, который приспособляется всё видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы. Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия».
Чаадаев П.Я., Апология сумасшедшего / Статьи и письма, М., «Современник», 1989 г., с.157.
«То не диво, когда подпольщиками бывают революционеры. Диво - когда писатели. У писателей, озабоченных правдой, жизнь и никогда проста не бывала, не бывает (и не будет!): одного донимали клеветой, другого дуэлью, того - разломом семейной жизни, того - разорением или испоконной невылазной нищетою, кого сумасшедшим домом, кого тюрьмой. А при полном благополучии, как у Льва Толстого, своя же совесть ещё горше расцарапает грудь изнутри. Но всё-таки: нырять в подполье и не о том печься, чтобы мир тебя узнал, а чтобы наоборот - не дай Бог не узнал, - этот писательский удел родной наш, чисто-русский, русско-советский! Теперь установлено, что Радищев в последнюю часть жизни что-то важное писал и глубоко, и предусмотрительно таил: так глубоко, что и мы теперь не найдём и не узнаем. И Пушкин с остроумием зашифровывал 10-ю главу «Онегина», это знают все. Меньше знают, как долго занимался тайнописью Чаадаев: рукопись свою отдельными листиками он раскладывал в разных книгах своей большой библиотеки. Для лубянского обыска это, конечно, не упрятка: ведь как бы много ни было книг, всегда же можно и оперативников пригнать порядочно, так чтобы каждую книгу взять за концы корешка и потрепать с терпением (не прячьте в книгах, друзья!). Но царские жандармы прохлопали: умер Чаадаев, а его библиотека сохранилась до революций, и несоединенные, не известные никому листы томились в ней. В 20-е годы они были обнаружены, разысканы, изучены, а в 30-е, наконец, и подготовлены к печати Д.С. Шаховским - но тут Шаховского посадили (без возврата), а чаадаевские рукописи и по сегодня тайно хранятся в Пушкинском Доме: не разрешают их печатать из-за... их реакционности! Так Чаадаев установил рекорд - уже 110 лет после смерти! - замалчивания русского писателя. Вот уж написал, так написал!».
Солженицын А.И., Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни, Париж, «YMCA-press», 1975 г., с. 6-7.
«Парадоксально, но слова Чаадаева о России как самой бездарной и никчемной стране были написаны после победы над Наполеоном, который был воплощением Европы, гением европейского духа, человеком, которому Европа покорилась и служила как в духовном, так и военном смысле».
Матвейчев О.А., Суверенитет духа, М., «Поколение», 2008 г., с. 42.
Весной 1829 года П.Я. Чаадаев написал А.С. Пушкину: «Нет в мире духовном зрелища более прискорбного, чем гений, не понявший своего века и своего призвания. Когда видишь, что человек, который должен господствовать над умами, склоняется перед мнением толпы, чувствуешь, что сам останавливаешься в пути. Спрашиваешь себя: почему человек, который должен указывать мне путь, мешает идти вперёд? Право, это случается со мной всякий раз, когда я думаю о Вас, а думаю я о Вас так часто, что устал от этого. Дайте же мне возможность идти вперёд, прошу Вас. Если у Вас не хватает терпения следить за всем, что творится на свете, углубитесь в самого себя и в своём внутреннем мире найдите свет, который безусловно кроется во всех душах, подобных вашей. Я убеждён, что Вы можете принести бесконечную пользу несчастной, сбившейся с пути России. Не изменяйте своему предназначению, друг мой».
О себе П.Я. Чаадаев писал так: «Я - одинокий ум».
«В мировоззрении и миропонимании П.Я. Чаадаева, по его собственным свидетельствам, играли заметную роль пищеварительные и другие обстоятельства внутреннего самочувствия».
Тульчинский Г.Л., Истории по жизни: опыт персонологической систематизации, СПб, «Алетейя», 2007 г., с. 113.
«Россия, в глазах Чаадаева, принадлежала ещё вся целиком к неорганизованному миру. Он сам был плоть от плоти этой России и посмотрел на себя как на сырой материал. Результаты получились удивительные. Идея организовала его личность, не только ум, дала этой личности строй, архитектуру, подчинила её себе всю без остатка и в награду за абсолютное подчинение подарила ей абсолютную свободу».
Мандельштам О.Э., Пётр Чаадаев / Сочинения в 2-х томах, Том 2, М., «Художественная литература», 1990 г., с. 151.
«Примерно за год до смерти Чаадаев запасся рецептом на мышьяк и постоянно носил его в кармане. Порой, когда его собеседники восторженно кричали о наступающей «светлой эре прогресса», он молча доставал этот рецепт и показывал им. Он и умер с рецептом в кармане. Найдя рецепт, племянник бросил бумажку в камин - «документ, значения которого он не понял: духовное завещание, которое Чаадаев приобщил к либеральным надеждам своих современников и потомков, рецепт на лекарство от иллюзий».
Лаврин А.П., Хроники Харона: энциклопедия смерти, Новосибирск, «Наука», 1995 г., с. 740.
Впервые все «Философические письма» П.Я. Чаадаева были опубликованы в России в 1907 году.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
