Австрия
Австрийский врач и гипнотизёр, создатель учения о «животном магнетизме» - месмеризме.
Он пришёл к заключению, что магнитотерапия благоприятно действует на пациентов, но не благодаря самому магниту, а в результате действия таинственной субстанции – некого флюида, исходящего от магнетизёра. Эта сила, названная им «животным магнетизмом», может накапливаться «магнитизёром» и передаваться другим с целью устранения болезней... Все люди по количеству и качеству заключенного в них «магнетизма» подразделялись им на 25 классов.
«Трагедия Месмера в том, что он пришёл слишком рано - и слишком поздно.
Эпоха, когда он выступил, именно потому, что она так величаво гордилась разумом, полностью отрешена от всякой интуиции: это (опять по Шопенгауэру ) - сверхумная эпоха просвещённости.
За сумеречным сознанием средневековья, благоговейным и смутно чающим, последовало поверхностное сознание энциклопедистов, этих всезнаек - так, по точному смыслу, следовало бы перевести это слово, - грубо материалистическая диктатура Гольбахов, Ламетри, Кондильяков, которой вселенная представлялась интересным, но допускающим улучшения механизмом, а человек - всего лишь курьёзным мыслящим автоматом. Полные самодовольства, - ибо они уже не сожигали ведьм, признали добрую старую библию незамысловатой детской сказкой и вырвали у господа-бога молнию при помощи Франклинова громоотвода, - эти просветители (и их убогие немецкие подражатели) объявили нелепыми бреднями всё, чего нельзя ухватить пинцетом и вывести из тройного правила, выметая, таким образом, вместе с суеверием, и малейшее зернышко мистики из прозрачной как стекло (и как стекло ломкой) вселенной своего dictionnaire philosophique. (Философский словарь – Прим. И.Л. Викентьева) To, чего нельзя было математически проанализировать, они, в бойком своём высокомерии, признали призрачным, а то, чего нельзя постигнуть органами чувств, не только ничтожным, но просто несуществующим. […]
Антон Месмер […] именует эту действенную материю магнетизмом. Но пусть испытают, - просит он академии, настаивает он перед профессорами, - какое изумительное действие вызывает этот способ при простом поглаживании кончиками пальцев; пусть без всякой предвзятости познакомятся, наконец, со всеми этими болезненными кризисами, загадочными состояниями, прямо-таки волшебными излечениями, которые он производит при расстройстве нервов единственно путём магнетического воздействия (теперь мы говорим: внушения).
Но академически-профессорская просвещённость упорно противится тому, чтобы бросить хоть один бесстрастный взгляд на все указанные Месмером и стократно удостоверенные явления. Этот флюид, эта сила симпатической передачи, сущность которой не поддаётся чёткому объяснению (уже это одно подозрительно), не значится в компендиуме всех разгадок, в dictionnaire philosophique, а следовательно подобных вещей не должно быть.
Явления, на которые указывает Месмер, необъяснимы при помощи голого разума. Следовательно, они не существуют.
Он пришёл столетием раньше, чем следовало, Франц Антон Месмер, и он опоздал на два-три столетия. Ранняя эпоха медицины проявила бы участливое внимание к его сторонним опытам, ибо широкая душа средневековья способна была вместить всё непостижимое. Она умела ещё изумляться чисто по-детски и верить собственному внутреннему потрясению больше, чем простой видимости. Будучи легковерной, эта эпоха была слишком глубоко проникнута волею к вере, и её мыслителям, как истовым богословам, так и светским людям, не показалось бы нелепым учение Месмера о том, что между макрокосмом и микрокосмом, между мировою душою и душою индивидуума, между созвездием и человеком существует материально преображённая, трансцендентная связь; и вполне понятным явилось бы его воззрение, что один человек может волшебным образом влиять на другого магиею своей воли и умелым обращением.
Без всякого недоверия, с любознательно раскрытым сердцем взглянула бы фаустовски-универсальная мировая наука того времени на опыты Месмера; и, в свою очередь, новейшая наука смотрит на большинство психотехнических операций этого первого магнетизёра отнюдь не как на фокусничество или чудо.
Именно потому, что мы день за днём, едва ли не час за часом узнаём о новых невероятных открытиях и чудесах в области физики и биологии, мы долго и добросовестно колеблемся, прежде чем признать неверным то, что вчера казалось невероятным; и, действительно, многие из месмеровских открытий и опытов без труда согласуются с нашим сегодняшним представлением о мире. Кто станет оспаривать нынче, что наши нервы, наши чувства подвержены таинственным и связующим воздействиям, что мы являемся «игралищем любого давления атмосферы», испытывая магнетическое влияние бесчисленных импульсов, внутренних и внешних?
Мы, к кому только что сказанное слово в ту же секунду перелетает через океан, не научаемся разве ежедневно наново тому, что окружающий нас эфир оживлён неосязаемыми колебаниями и жизненными волнами? Нет, нас отнюдь не пугает больше мысль Месмера, когда-то оспаривавшаяся, что от нашего индивидуального существа исходит совершенно своеобразная и определённая личная сила, которая, излучаясь далеко за пределы того или другого нерва, способна воздействовать определённым образом на чужую волю и чужую личность. Но, роковым образом, Месмер явился слишком рано или слишком поздно: как раз та эпоха, в какую он имел несчастье родиться, не обладала органом для смутно-благоговейных чаяний.
Никаких камер-обскур в делах психики: прежде всего порядок и незатенённый свет! И именно там, где начинается таинственная игра сумеречного света, при переходах от сознательного к бессознательному, холодный дневной взор рационалистической науки оказывается вконец слепым.
И так как она не признаёт за душою индивидуальной созидающей силы, то и её медицина видит в часовом механизме homo sapiens (Человек разумный – Прим. И.Л. Викентьев) только повреждение органов, больное тело, но ни в коем случае не потрясение душевное.
Неудивительно поэтому, что при душевных расстройствах она не знает ничего другого, как только цирюльничью премудрость: слабительное, кровопускание, холодную воду.
Помешанных привязывают к колесу и вертят до тех пор, пока пена не пойдёт у них изо рта, или колотят до бесчувствия. Эпилептиков накачивают всякими снадобьями, все нервные состояния объявляют просто несуществующими, потому что не умеют к ним подойти.
И когда этот отщепенец Месмер впервые начинает помогать при таких заболеваниях посредством своего магнетического, кажущегося магическим воздействия, возмущённый факультет отворачивает глаза и утверждает, что налицо только фокусничество и обман.
В этой отчаянной авангардной схватке за новую психотерапию Месмер совершенно одинок. Его ученики, помощники ещё на полстлетия, на целое столетие от него отставли».
Стефан Цвейг, Врачевание и психика. Франц Месмер. Мери Бекер-Эдии, Зигмунд Фрейд, СПб, «Гамма», 1992 г., с. 15-18.
Сторонником теории масмеризма в России был просветитель Н.И. Новиков.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
