Научная ошибка в объяснении явлений месмеризма
Комиссия французской Академии наук и Общества врачей, проверяя процесс и результаты лечения у Антона Месмера, увы, допустила методическую ошибку: она искала исключительно некое вещество, указанное ей королём Людовиком XVI (который не был специалистом в научных изысканиях), а не исследовала некие неизвестные ещё причины изучаемого явления…
В итоговом документе проверяющих было зафиксировано:
«Все подвластны тому, кто их магнетизирует. Если они даже находятся в полном, по-видимому, изнеможении, его взгляд, его голос тотчас же выводит их из этого состояния».
Таким образом, то обстоятельство, что Месмер влияет на своих пациентов внушением или как-либо иначе, установлено официально. Есть что-то такое в данном случае необъяснимое, удостоверяют профессора, и что-то им незнакомое при всей их учёности: «Судя по этому, стойкому воздействию, нельзя отрицать наличия некоей силы, которая действует на людей и покоряет их и носителем которой является магнетизер».
Этою последней формулировкой комиссия, собственно говоря, вплотную подошла к щекотливому пункту: она сразу же подметила, что удивительные эти явления имеют источником человека, особое личное воздействие. Ещё один шаг в сторону этого непонятного соотношения между магнетизёром и медиумом, и сто лет оказались бы предвосхищенными, проблема продвинута была бы в угол зрения современности. Но этого последнего шага комиссия не делает.
Её задачею, согласно королевскому указу, является установить, существует или нет магнетически-жизненный флюид, то есть новый физический элемент. Поэтому со школьной педантичностью она ставит только два вопроса. А большое и Б большое: во-первых, доказуем ли вообще этот жизненный магнетизм и, во-вторых, полезен ли он как лечебное средство, «ибо, - аргументирует она more geometrico, - жизненный магнетизм может существовать и вместе с тем не быть полезным, но ни в коем случае он не может быть полезным, если не существует».
Таким образом, комиссия занята не таинственным контактом между врачом и пациентом, между магнетизёром и медиумом, иначе говоря, не существом проблемы, а единственно вопросом о «presence sensible» (осязаемом наличии). таинственного флюида в её доказуемости.
Можно его видеть? Нет. Можно обонять? Нет. Можно его взвешивать, трогать, измерять, пробовать на вкус, рассматривать под микроскопом? Нет. И вот комиссия прежде всего устанавливает эту его непознаваемость для органов чувств. «S'il existe en nous et autor de nous c'est donc d'une maniere absolument insensible» («Если он и существует в нас и вокруг нас, то лишь в абсолютно невоспринимаемой органами чувств форме»)
После такого не слишком трудного утверждения комиссия переходит к вопросу, доказуемо ли по крайней мере действие этой незримой субстанции. На этот предмет экспериментаторы решают подвергнуть магнетизации прежде всего самих себя. Но, как известно, на людей, скептически настроенных и абсолютно здоровых, внушение не действует ни в какой мере. «Никто из нас ничего не почувствовал, и прежде всего ничего такого, что могло бы быть названо реакцией на магнетизм; один только ощутил во второй половине дня нервное раздражение, но никто не испытал кризиса». Став, таким образом, на путь недоверия, они с особой предвзятостью приступают к рассмотрению бесспорного факта воздействия на других.
Они ставят пациентам ряд ловушек: предлагают, например, одной женщине несколько чашек, из которых только одна намагнетизирована, и, действительно, пациентка ошибается и берёт себе другую чашку, ненамагнетизированную. Казалось бы, этим доказано, что действие магнетизма - шарлатанство, «imagination», воображение.
Но академики должны согласиться одновременно, что у той же самой пациентки, как только сам магнетизёр подносит ей чашку, сразу наступает кризис. Решение задачи опять-таки близко но, собственно говоря, уже найдено: логически им бы следовало теперь установить, что эти явления возникают в силу особого контакта между магнетизёром и медиумом, а не благодаря какой-то таинственной материи. Но, как и сам. Месмер, академики обходят вот-вот уже близкую к разрешению проблему личного воздействия через передачу внушением или флюидальным путем и выносят торжественное заключение относительно «nullite du magnetisme» («ничтожности магнетизма»).
Там, где ничто не ощущается на глаз, на обоняние, на осязание, там ничего и нет, поясняют они, и это замечательное действие покоится исключительно на одном воображении, что, конечно, является лишь словом, лишь производным от понятия «внушение», которое они просмотрели».
Стефан Цвейг,Врачевание и психика. Месмер. Беккер-Эдди. Фрейд, М., «Политиздат», 1992 г., с. 77-79.