Россия (СССР)
Отечественный философ.
«В 1955 г. произошло одно знаменательное событие, которое стоит упоминания в анналах истории советской философской мысли. Эвальд Ильенков и ещё один отчаянный фронтовик, Валентин Коровиков, выступили с простыми и ясными, как им казалось, идеями: нет ни «диамата», ни «истмата», а есть материалистическая диалектика (понятая как логика и мышления, и деятельности) и материалистическое понимание истории. Но в то время это было равносильно самоубийству. «Куда они нас зовут, Ильенков и Коровиков, - заявил тогдашний декан философского факультета профессор B.C. Молодцов. - Они зовут нас в душную сферу мышления». Уже по этому замечанию можно было понять состояние нашей философии в те годы, когда мышление считалось «душной сферой». После этого два друга вынуждены были уйти с философского факультета: один вообще в журналистику (он стал известным собкором газеты «Правда»), другой - в Институт философии АН СССР».
Мареев С.Н., Э.В. Ильенков, М., ИКЦ «МарТ»; Ростов-на-Дону, Издательский центр «МарТ», 2005 г., с. 8.
«Диссертацию Ильенкова не утверждали два года. Он ушёл в Институт философии, который - при всей его реакционности - всё-таки считался тогда прогрессивнее МГУ.
Эвальд написал там, развивая идеи диссертации, свою, на мой взгляд, наиболее интересную книгу «Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса». Писал он её под личным контролем П.Н. Федосеева, тогдашнего директора института. Когда книга дошла до вёрстки (это было уже после нашего знакомства, я ещё сидел над Гегелем, тогда как он уже выдавал свою «ревизионистскую продукцию»), Федосеев, прочитав её, приказал рассыпать набор.
Теперь Вы будете читать и удивляться, отчего это происходило. Но тогда всё было всерьёз.
Директор вызвал к себе Ильенкова и имел с ним двухчасовой разговор. Эвальд пришёл домой (а я там ждал результатов этого разговора), и у него не закрывалась челюсть. Просто физически не закрывалась, он тщетно пытался её закрыть, а она всё равно отвешивалась. Единственные слова, которые он тогда выдавил из себя: «Я должен думать так, чтобы я мог откровенно разговаривать с Федосеевым».
Они меня ошарашили: откровенничать с цензором? Искать с ним общий язык?
Это был уже совершенно не ильенковский образ мыслей. Потом я понял, что уже тогда Эвальд надломился. Не случайно его любимым автором после этого «откровенного разговора» стал Оруэлл, «главную книгу» которого он перевел «для себя» (по-моему, едва ли не всю), вложив в этот художественный перевод весь свой опыт общения с философскими «инстанциями».
Давыдов Ю.Н., «Дух мировой тогда осел в эстетике», в Сб.: Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах / Отв. ред. Г.С. Батыгин, Ред.-сост. С.Ф. Ярмолюк, СПб, «Русский христианский гуманитарный институт», 1999 г., с. 388.
«Личность тем значительнее, чем полнее и шире представлены в ней - в её делах, в её словах, в поступках – коллективно-всеобщая, а вовсе не сугубо индивидуальная её неповторимость. Неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех...»
Ильенков Э.В., Что же такое личность? / Философия и культура, М., «Политиздат», 1991 г., с. 413.
«Ильенков так пояснял «субстанцию» Спинозы: взгляните на статую Родена «Мыслитель». Мускулатура его тела хранит в себе траектории умных движений в трудах по формированию изделий, по мерам вещей, их полагая. Труд и есть Умная Материя, что и обозначил Спиноза термином «субстанция». И отсюда Ильенков строил диалектико-материалистическое понимание Идеального (см. его знаменитую статью в Философской энциклопедии и посмертные публикации статей в «Вопросах философии» за 1989 год).
Он был философ большого стиля и классик, не модернист по вкусам.
А Маркса он распахивал в мировую культуру - и этого ему не могли простить скудоумные идеологи, стоявшие тогда у руля.
Его обвиняли в «гегельянстве» и «идеализме». Его книга «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса» долго не могла пробиться у нас и вышла в Италии (одновременно с тем, как и «Доктор Живаго» Пастернака был там напечатан): подобный же разнос устроен был и в философской среде, и он, Ильенков, хрупкий, надорвался. Его душитель – П. Федосеев, тогда директор Института философии, и ныне здравствует и до недавнего времени был аж вице-президент Академии наук. Кащей бессмертный, что к 90 подходит. А тот не дожил до 55. Как и у Станкевича, у Ильенкова был туберкулёз, да и пивал он ещё, русский человек.
Умер в 1979 году, и уж устроили ему пышные похороны в Институте-философии - как философу-марксисту, классику почти...
А слух есть небезосновательный, что с собой он покончил... Да, ещё помню, как он восклицал: «Тошка Платонов! Тогака Платонов!»... Это сын Андрея Платонова Антон, они дружили в детстве. Того арестовали, чтоб удушить отца, что и случилось; выйдя из заключения, он умер от чахотки, за ним и отец ушёл. Такое мученическое поколение...»
Гачев Г.Д., Воображение и мышление, М., «Вузовская книга», 1999 г., с. 21.
«Сначала Ильенков приходил только в экспериментальную группу при лаборатории обучения и изучения слепоглухонемых детей имени И.А. Соколянского НИИ дефектологии АПН СССР (после смерти Ивана Афанасьевича эту лабораторию возглавлял А.И. Мещеряков). Эта экспериментальная группа существует и сейчас; там обучаются наиболее сложные ребята, с которыми не справляются в Загорском (ныне Сергиев-Посадском) учреждении; там же осуществлялся с 1971 года и эксперимент по обучению на факультете психологии МГУ четырёх слепоглухих учеников Александра Ивановича.
24 мая 1968 года Мещеряков привёз Ильенкова в Загорск, где автор настоящей статьи с Эвальдом Васильевичем и познакомился. С тех пор Эвальд Васильевич почти неизменно сопровождал Александра Ивановича в его поездках в Загорск. Нередко появлялся и без Александра Ивановича, привозил своих коллег, в том числе зарубежных. Когда «четвёрку» перевели в Москву, в упоминавшуюся экспериментальную группу, Мещеряков с Ильенковым приходили к нам почти ежедневно, общались «за жизнь», гуляли с нами, баловали как могли. Они нас очень любили. После смерти Мещерякова 30 октября 1974 Ильенков неофициально руководил нашим обучением, занимался проблемами нашего трудоустройства и жизнеустройства, сам беспокоился и всех тормошил. Поэтому после смерти Мещерякова нас называли «ребятками Ильенкова» с не меньшим правом, чем учениками Мещерякова».
Суворов А.В., Экспериментальная философия (Э.В. Ильенков и А.И. Мещеряков), в Сб.: Э.В. Ильенков: личность и творчество / Сост. И.П. Фарман, М., «Языки русской культуры», 1999 г., с. 178.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
