Россия (СССР)
Русский физик (по образованию), основоположник отечественной научной школы физиологов растений, популяризатор научных знаний и идей дарвинизма.
«В семье Тимирязевых дети рано начинали зарабатывать на хлеб. Припоминая своё детство и юность, Климент Аркадьевич писал: «Я сам зарабатывал своё пропитание». Помогать родителям он считал своим долгом. Хорошо владея английским языком, он переводил для петербургских газет зарубежную хронику. Это давало небольшой заработок. Переводы печатались без подписи. Через много лет Климент Аркадьевич с гордостью отмечал:
«С пятнадцатилетнего возраста моя левая рука не израсходовала ни одного гроша, которого не заработала бы правая. Зарабатывание средств существования, как всегда бывает при таких условиях, стояло на первом плане, а занятие наукой было делом страсти, в часы досуга, свободных от занятий, вызванных нуждой».
Черненко Г.Т., Тимирязев в Петербурге-Петрограде, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 19.
В 1861 году за участие в студенческих волнениях и отказ подписать обязательство не участвовать более в студенческих сходках, был исключён из Санкт-Петербургского университета и вернулся туда лишь через год в качестве вольнослушателя… По окончании университета К.А. Тимирязев прошёл стажировки в ряде европейских лабораторий.
В 1889 году К.А. Тимирязев опубликовал работу: Зависимость усвоения углерода от интенсивности света, где на основе своих экспериментов показал, что фотосинтез у растений проходит с наибольшей интенсивностью в тех областях солнечного спектра, где находятся максимумы поглощения хлорофилла.
«Процесс, изученный Тимирязевым, был назван фотосинтезом. Долгое время было неясно, как, собственно, протекает фотосинтез, каков химический состав хлорофилловых зерен, какие лучи сложного солнечного света и как действуют при этом?
Основная заслуга Тимирязева заключается как раз в экспериментальной и теоретической разработке фотосинтеза. Он первый показал, что интенсивность протекающего процесса пропорциональна поглощённой энергии при относительно слабом свете, а при сильном освещении достигает определённой величины и уже более не растёт. То есть Тимирязев открыл явление светового насыщения фотосинтеза; он экспериментально обнаружил два максимума поглощения света растением, которые лежат в области красных и синих лучей спектра, и доказал приложимость закона сохранения энергии к процессу фотосинтеза. В то время у Тимирязева ещё не было возможности провести полный физический и химический анализ хлорофилла, однако данные, полученные во время опытов, позволили ему сделать ряд смелых заключений и высказать гипотезы, впоследствии получившие подтверждение.
Тимирязев первым предположил, что хлорофилл может находиться в растениях в двух формах - в восстановленной и в окисленной. При этом и та и другая форма в процессе фотосинтеза могут переходить одна в другую. Окисленная форма хлорофилла, реагируя с углекислым газом воздуха, выделяет кислород и образует соединения хлорофилла с окисью углерода, превращаясь в восстановленную форму хлорофилла. А последняя взаимодействует с водой, окисляется и дает первый продукт синтеза - формальдегид, который затем превращается в крахмал и переходит в первоначальную окисленную форму».
Прашкевич Г.М., Самые знаменитые учёные России, М., «Вече», 2000 г., с. 267-268.
«От учения переходим к учёному; посмотрим, в каком отношении находится учение к самой личности автора, каким качествам лица обязано оно своим успехом. Прежде всего, - тому неуловимому, не поддающемуся анализу свойству, которое, за неимением более точного определения, мы называем гениальностью. В области естествознания всякая действительно плодотворная научная мысль, - мысль, раскрывающая науке новые горизонты, представляет три момента, три ступени развития, почти соответствующие тем трём ступеням развития, чрез которые, по мнению положительной философии, прошла вообще человеческая мысль.
Это, во-первых, ступень угадывания истины - ступень творчества; за ней следует ступень логического, развития этой творческой мысли во всех её последствиях и, наконец, третья ступень - проверки этих выводов путём наблюдения или опыта, - ступень собственно научного исследования.
Эта первая ступень - ступень творчества - и составляет главную особенность гения, - всё равно, выразится ли это творчество в научной гипотезе, философской системе или поэтическом произведении, - всё равно, называется ли этот гений Шекспиром, Спинозой или Ньютоном. Но между тем как мысль поэта проходит только одну стадию, мысль философа - две, мысль учёного необходимо должна пройти все три. Творчество поэта, диалектика философа, искусство исследователя - вот материалы, из которых слагается великий учёный» […]
Изобретению научной гипотезы необходимо должно предшествовать возможно полное знание тех фактов, которые она должна объяснить. Но именно это сочетание двух условий - творчества и обширного запаса сведений в одном лице - и составляет редкое явление» […]
«На этой стадии натуралист наиболее нуждается в том качестве, которое особенно характеризует деятельность философов и математиков, - в способности выследить мысль во всех её изгибах, усмотреть, до малейших подробностей, последствия, вытекающие из общего положения, предупредить все возможные противоречия. И в этом отношении труд Дарвина представляется редко досягаемым образцом».
Тимирязев К.А., Дарвин, как образец учёного (публичная лекция, прочитанная в Московском университете 2 апреля 1878 года) / Избранные сочинения в 4-х томах, Том 1 М., «ОГИЗ-СЕЛЬХОЗГИЗ», 1948 г., с. 60-61 и 63.
«К.А. Тимирязев не нуждается в рекомендациях. О его заслугах написано много, и незачем говорить о них опять. Гораздо реже пишут о явных ошибках Тимирязева, из которых наиболее примечательна одна: его отношение к Менделю, менделизму и вообще к генетике. Я приведу лишь цитаты из статей Тимирязева, а комментарий к ним может домыслить каждый сам.
«Образование помесей по типу гороха (к чему, собственно, и сводится «менделизм»), не только не составляет общего закона наследственности, но, наоборот, и с теоретической (эволюционной) и с практической (селекционной) точки зрения представляет из себя случай менее существенный, как ничего не дающий ни для объяснения эволюции, ни для получения новых полезных форм... Наконец, даёт ли «менделизм» вообще какое-нибудь основное объяснение тем фактам, которые наблюдает? Именно этого он не делает и по существу не может сделать... Но затем рождается совершенно другой вопрос: чем объяснить странную судьбу, которая постигла этот труд Менделя? ...только начиная с 1900 года, сначала в Германии, а затем ещё громче в Англии, начинают превозносить имя Менделя и придавать его труду совершенно несоответственное его содержанию значение. Очевидно, причину этого ненаучного явления следует искать в обстоятельствах ненаучного порядка. Источников этого поветрия, перед которым будущий историк науки остановится в недоумении, должно искать в другом явлении, идущем не только параллельно, но и, несомненно, в связи с ним. Это явление - усиление клерикальной реакции против дарвинизма».
Эти цитаты взяты из статьи «Мендель», опубликованной в энциклопедии «Гранат» в 1915 году. Перечитывая сейчас литературу по генетике первых десятилетий нашего века, видишь неоправданный оптимизм одних и не менее неоправданный пессимизм других, умышленное замалчивание достижений, неожиданные повороты мысли, упорную приверженность к не всегда осознанным догмам, драму идей и людей».
Мейен С.В., Принцип сочувствия, в Сб.: Пути в незнаемое. Писатели рассказывают о науке, М., «Советский писатель», 1977 г., с. 402-403.
Интересна аналогия К.А. Тимирязева о творчестве природы и человека:
«… мы видим, что великие мыслители достигали великих результатов не потому, что верно думали, но и потому, что они МНОГО ДУМАЛИ и многое из передуманного уничтожали без следа. Великие поэты велики не потому только; что они чутко чувствовали, но и потому, что они МНОГО прочувствовали и МНОГОЕ из прочувствованного УТАИЛИ от мира. Шуман говорил, что плодовитость творчества - одно из главных отличий гения. Невольно возникает мысль: то, что мы называем талантом, гением в человеке, первичное ли это, неразложимое свойство или итог более элементарных свойств - изумительной производительности воображения и не менее изумительно тонкой и быстрой критической способности? Громадная производительность и неумолимая критика является, следовательно, составным началом и творчества человека, и творчества природы. Достигнув этой точки аргументации, почти неизменно в течение полувека встречаешь неумышленное, а ещё чаще умышленное выражение глумления. - Помилуйте, говорят, да что же общего между сознательным отбором человека и бессознательным отбором, который вы нашли в природе; и какая это такая бессознательная критика? Возражение это, как известно, давно отражено самим Дарвином. Самый разумный, самый искусный человек, вооружённый микроскопом, располагающий неограниченным досугом, не отобрал бы мелких частиц от крупных с таким совершенством, как это сделает отмучивающая их струя воды. Для такой простой задачи этот простой механизм вполне заменяет более сложный процесс, руководимый сознательной волей.
И задача творчества природы, в известном смысле, сравнительно проста - отобрать всё полезное, устранив бесполезное.
Но полезное значит только - соответствующее условиям существования данного организма, и эти самые условия, уничтожая, ломая всё, что с ними не согласно, и сохранив согласное (допуская известную длительность процесса), определяют исход отбора с таким же роковым совершенством, как и сознательный критик.
Таким образом, тем, кто выставляет на вид сходство произведений природы с произведениями человеческого творчества, полагая видеть в этом возражение, делающее объяснение Дарвина непригодным, дарвинисты могут ответить обратным указанием на любопытное и, кажется, ещё не подмеченное обратное сходство процесса творчества человека с процессом творчества природы».
Тимирязев К.А., Историческая биология и экономический материализм в истории / Сочинения в 10-ти томах, Том 6, М., «Сельхозгиз», 1939 г., с. 220.
«Толпа любит разоблачать этот процесс научного творчества; она думает, что может захватить гения врасплох, в самом процессе творчества, и объяснить его какой-нибудь внешней механической случайностью. Она любуется в Пизанском соборе паникадилом, открывшим Галилею основные законы механики, она пересказывает анекдот о яблоке, открывшем Ньютону закон тяготения, к этим легендарным паникадилам и яблокам со временем, вероятно, присоединится ещё какое-нибудь стойло, открывшее Дарвину закон естественного отбора. Всё это, может быть, и верно, но верно и то, что яблоко падало и до Ньютона, садоводы и скотоводы выводили свои породы и до Дарвина, - но только в мозгу Ньютона, только в мозгу Дарвина совершился тот самый, тот, казалось бы, безумный скачок мысли, перескакивающей от падающего тела к несущейся в пространстве планете, от эмпирических приемов скотовода - к законам, управляющим всем органическим миром. Эта способность угадывать, схватывать аналогии, ускользающие от обыкновенных умов, и составляет удел гения».
Тимирязев К.А., Дарвин как тип учёного (лекция, прочитанная в Московском университете 2 апреля 1878 г.) / Сочинения в 10-ти томах, Том 7, М., «Сельхозгиз», 1939 г., с. 61.
«К.А. Тимирязев, подобно Эрнсту Геккелю и многим другим естествоиспытателям, проявил отчётливую тенденцию к панпсихизму. Рассматривая проблему сознания, он не отрицал, что порога, за которым оно отсутствует в органическом мире, как будто нет. «... на какой ступени органической лестницы лежит этот порог сознания? Где та грань, за которой объект становится субъектом? Как выбраться из этой дилеммы? Не допустить ли, что сознание разлито в природе, что оно глухо тлеет в низших существах и только яркой искрой вспыхивает в разуме человека?». Тимирязев К.А., Жизнь растения, М., Изд-во АН СССР, 1962 г., с. 226».
Алексеева В.И., К.Э. Циолковский: философия космизма, М., «Самообразование», 2007 г., с. 109.
Учителя: Клод Бернар, Герман Гельмгольц, Густав Кирхгоф.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
