Австралия
Русский литературовед и историк.
«Как заметил академик Александр Панченко, юродство - это русское национальное явление, своего рода трагический вариант смехового мира. Учёные называли юродивых народной «олицетворенной совестью»: они обличали тиранов, вроде Ивана Грозного, даже когда народ молчал. Их трагические монологи, многим казавшиеся странными и непонятными, обладали мощной художественной силой и властью над душами и умами людей».
Соломон Волков, Шостакович и Сталин: художник и царь, М., «Эксмо», 2006 г., с. 47.
«Мой добрый приятель, покойный, увы, Александр Михайлович Панченко, ставший в девяностые годы академиком, широко пользовался в своё время «святой простотой» провинциальной цензуры.
В шестидесятые годы он вместе с Владимиром Ивановичем Малышевым, легендарным основателем знаменитого «Древлехранилища» Пушкинского дома (сейчас оно носит его имя), посылал в районные газеты Карелии заметки, посвящённые протопопу Аввакуму, сожжённому в тех местах, в Пустозёрске, и другим деятелям старообрядчества. Ещё больший успех имело «сотрудничество» с печатью Северного Кавказа. Один из сокурсников Панченко по филологическому факультету Ленинградского университета по окончании его послан был как «молодой специалист», по существовавшему тогда обязательному «распределению», на свою родину - в Грозненскую область (теперь это Чеченская Республика). Тотчас же как «ценный национальный кадр» он был назначен на должность редактора одной из районных газет. Ему-то и посылались из Ленинграда небольшие заметки, к юбилеям писателей Русского зарубежья: Д.С. Мережковского, 3.Н. Гиппиус, В.Ф. Ходасевича, Георгия Иванова и других. Писалось о них в самых возвышенных тонах, а главное - к месту и не к месту обильно цитировались их стихи.
Всё это беспрепятственно появлялось в газете: их имена ничего не говорили местному цензору. Такое занятие доставляло двойное удовольствие: во-первых, благодарный редактор присылал почтовым переводом гонорар - причём его сумма, независимо от объёма статьи, неизменно равнялась 2 рублям 87 копейкам: столько стоила тогда бутылка «Московской» (такие «сакральные» цифры впечатываются на всю жизнь!), - который, конечно же, немедленно пропивался нами за здоровье «господина редактора уважаемой газеты» (любимый тост А.М. Панченко). Одновременно присылался и сам номер газеты, который ходил по рукам, вызывая всеобщий восторг. Во-вторых же, - и это было важнее всего! - лишний раз «вставить перо» Софье Власьевне, как называли мы в своём кругу Советскую Власть, всегда было невредно. Всё-таки какая была хорошая вещь - «дружба народов»... Такую же трибуну предоставлял (и сам ею пользовался весьма активно) другой наш знакомец - Анатолий Хийр, силою обстоятельств заброшенный в Маревский район Новгородской области на должность редактора газеты «Сельская новь».
Блюм А.В., От неолита до Главлита. Достопамятные и занимательные эпизоды из истории российской цензуры от Петра Великого до наших дней. Собраны по архивным и литературным источникам, СПб, «Искусство России», 2009 г., с. 230-231.
«Три свои главные работы - о русской поэзии XVII в., о юродстве и о преддверии петровских реформ - Саша подготовил в период абстиненции, который длился до 1980 г. Я считал и считаю Сашу человеком много более одарённым от естества, чем я. Он был необычайно талантлив - среди прочего и как стилист, искусно вплетающий в свою речь архаизмы.
Одно меня настораживало в Саше - он всячески чурался теории.
Даже «Поэтику композиции» Б.А. Успенского он не смог дочитать до конца, в сердцах отбросив её как книгу якобы слишком головную. Между тем проблемы, которые Саша ставил, требовали теоретического обоснования.
Так, он постарался восстановить по житиям фактическую историю юродства. Затея взывала к тому, чтобы задуматься над методологией этой реконструкции, над соотношением весьма шаблонизированного текста и прихотливо-своенравной жизни. Этим Саша не интересовался вовсе. Его замечательный труд о юродстве держится на проникновенной интуиции автора».
Сашиной целью всегда было партицииировать предмет изучения, въявь пережить прошлое (в том числе и языковое), очутиться в нём - теория, так или иначе детище современности, могла только помешать исполнению такого намерения».
Смирнов И.С., Три Саши / Действующие лица, СПб, «Петрополис», 2008 г., с. 115.
