Россия (СССР)
Русский дипломат, цензор и поэт. Тютчев получил домашнее образование под руководством Семёна Раича, ставшего также впоследствии учителем М.Ю. Лермонтова.
Будучи цензром, он не разрешил распространять в России Манифест коммунистической партии К. Маркса и Ф. Энгельса на русском языке, заявляя что «кому надо, прочтут и на немецком».
«Из всех великих русских поэтов тюрьма, сума, беда, ранняя смерть, Голгофа миновали только Тютчева».
Новодворская В.И., Поэты и цари, М., «Аст», 2010 г., с. 7.
«... Тютчев и Фет - самые счастливые поэты в истории русской словесности прошлого века? Их любили именно как поэтов. И отношения с публикой складывались при всех сложностях - гармонично. Стихов - ждали. Строки обретали музыкальную судьбу. Композиторы писали романсы на стихи Фета и Тютчева. Эти романсы ещё при жизни поэтов пели в частных домах и в концертных залах. Получается: теперь общество уже знало, что творчество может быть названо великим поприщем. Пётр прорубил окно в Европу в течение одной своей судьбы. Но культура не приемлет силовых и революционных методов. Её сначала надо взрастить у себя дома. Понадобилось сто с лишним лет, чтобы окно в европейскую культуру прорубил Пушкин. Много раз говорилось, что идущие вслед за Пушкиным развивали то, что в нём было заложено, и то, что он открыл. Толстой - эпик, Достоевский - знаток межчеловеческих бездн. Гоголь - мистик. В Пушкине одном уже было это всё. Пуля Дантеса разбила русскую культуру на множество кусков […] Впервые большую подборку, как говорят ныне, стихов Тютчева именно Пушкин опубликовал в своём журнале «Современник». Весною 1836 года копии тютчевских творений попали к Пушкину, и он, по рассказам очевидцев, прочитав впервые это рукописное собрание, пришёл в неистовый восторг и целую неделю с ним носился. Пушкин с друзьями даже хотели издать отдельный томик Тютчева, но замысел сей осуществлён не был... На страницах «Современника» Тютчева продолжали печатать и после смерти Пушкина - и, за немногими исключениями, это были стихи ещё, по всей видимости, самим Пушкиным отобранные».
Бек Т., Зантария Д., «Прекрасно, что это говорят звезды…» (Тютчев и Фет: штрихи к двойному портрету) / Тютчев Ф.И., Фет А.А., Стихотворения, М., «Олимп», 1997 г., с. 10-11.
«Фёдор Иванович ещё при жизни имел репутацию человека гениального, обладая при этом уникальным свойством: у него никогда не было врагов, завистников и даже недоброжелателей. Современников восхищал его дар предвидения, что, впрочем, не мешало им сохранять всегдашнее спокойствие перед лицом грозящей катастрофы. Вот почему, когда наступал неизбежный час расплаты, катастрофа лишь укрепляла авторитет Тютчева - и никто не спешил бросить камень в пророка и, хоть таким способом, компенсировать собственное легкомыслие. Однако изрядная доля легкомыслия была присуща и самому пророку. Человек, десятилетиями живший в Западной Европе и всегда находившийся в курсе всех наиболее существенных новостей её политической и интеллектуальной жизни, ухитрился не заметить идущей там полным ходом промышленной революции. Экономическая сфера жизни общества его не интересовала. Экономика просто была изъята из его картины мира, в значительной степени мифологизированной. Эта картина позволила ему создать ряд гениальных лирических стихотворений и несколько талантливых публицистических статей, в которых автор выявил наиболее существенные тенденции в политической и идеологической сферах жизни современной ему Европы. В то время как заграница была закрыта для большинства россиян, исколесивший всю Европу Тютчев-дипломат охотно пользовался комфортом и различными материальными благами, которые несла с собой европейская цивилизация. В это же самое время Тютчев-поэт просто не обращал никакого внимания на реальности практической жизни, порождённые этой же цивилизацией, и абстрагировался от них. Он покойно катился в удобном купе железнодорожного вагона, восхищался победой человека над пространством, радовался тому, что «города протягивают друг другу руки», но не думал о том, благодаря чему стало возможно всё это. Тютчев-пророк воспринимал западную цивилизацию достаточно глубоко, но весьма избирательно: он имел представление о красном Западе и пролетаризации населения, но не размышлял ни о промышленном перевороте, ни о развитии тяжёлой промышленности, породившей железные дороги».
Экштут С.А., Тютчев тайный советник и камергер, М., «Прогресс-Традиция», 2003 г., с. 8-9.
«И.С. Аксаков, биограф Тютчева, писал: «Он любил свет - это правда; но не личный успех, не утехи самолюбия влекли его к свету. Он любил его блеск и красивость; ему нравилась эта театральная, почти международная арена... Соблюдая по возможности все внешние светские приличия, он не рабствовал перед ними душою, не покорялся условной светской «морали», хранил полную свободу мысли и чувства. Блеск и обаяние света возбуждали его нервы, и, словно ключом, било наружу его вдохновенное, грациозное остроумие... Он никогда не становился ни в какую позу, не рисовался, был всегда сам собою, таков как есть, прост, независим, произволен. Да ему было и не до себя, т.е. не до самолюбивых соображений о своём личном значении и важности. Он слишком развлекался и увлекался предметами для него несравненно более занимательными: с одной стороны, блистанием света, с другой, - личною, искреннею жизнью сердца, и затем - высшими интересами знания и ума. Эти последние притягивали его к себе ещё могущественнее, чем свет».
И не случайно с такой иронией Тютчев всегда говорил о своих обязанностях камергера, о «безмозглой толпе» придворных, об императоре».
Бунатян Г.Г., Город муз: литературные памятные места города Пушкина, Л., «Лениздат», 1987 г., с. 114-115.
«... Тютчев, хотя он сам внутренне не испытывал обиды на современников, был поразительно недооценен. Другое дело, что он и не стремился к популярности. Его первую книгу собрал Тургенев. Причём Тургенев из самых добрых чувств даже переписал где-то Тютчева, весьма отважно отредактировал его. Тургенев придал его стилю гладкость, сладкозвучие, лишив чудесной тютчевской корявости. Вторую книгу Тютчева собрал почти против его воли зять Иван Аксаков. Тютчев был совершенно равнодушен к печатанию, его знали лишь немногие. А открыл его по-настоящему Некрасов. Причём открыл очень интересно, он сел писать серию статей о второстепенных русских поэтах. Понимаете, второстепенных! А закончил статью признанием Тютчева первостепенным поэтом».
Нагибин Юрий, Возвращение к детству (Из встречи в Концертной студии Останкино, 1980 год), в Сб.: 15 встреч в Останкине / Сост. Т. Земскова, М., «Политиздат», 1989 г., с. 41-42.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
