Франция
Французский юрист, социолог и криминалист. Один из основоположников социальной психологии.
В 1890 году Габриель Тард выпустил книгу: Законы подражания / Les lois de l'imitation, где выдвинул концепцию, что общество основывается на трёх основных процессах: законах подражания, открытиях и изобретениях (к ним способны немногие одарённые личности) и сопротивлении этим нововведениям.
«Повиноваться кому-нибудь - не значит ли это всегда желать того чего он хочет или по-видимому хочет? Изобретения не делаются по приказу (в сталинских шарагах – под угрозой жизни – было доказано обратное – Прим. И.Л. Викентьева), и нельзя убеждением заставить сделать открытие. Быть доверчивым и послушным и быть им в высокой степени, как гипнотик или как человек в качестве социального существа - это значит прежде всего быть подражателем. Чтобы придумать что-нибудь новое, чтобы открыть что-либо, чтобы пробудиться на мгновение от своего сна семейного или национального, индивид должен хоть на короткое время вырваться из общества. И в то время, как он обладает этой столь редкой храбростью, он является скорее сверхсоциальным, чем социальным существом».
Габриель Тард, Законы подражания, М., «Академический проект», 2011 г., с. 77.
«По мнению Тарда («Законы подражания»), вся история и вся общественная жизнь во всякую данную минуту сводятся к двум факторам: изобретениям или открытиям и подражанию.
По некоторые довольно, впрочем, невнятным соображениям, Тард относит «законы или псевдозаконы изобретения» к «социальной философии» и предполагает заняться ими в другом сочинении, а настоящую книгу посвящает законам подражания, которые составляют содержание «социальной науки». Может быть, вследствие этого «изобретение» рисуется в «Законах подражания» довольно туманными чертами и часто сводится на простую комбинацию разного рода подражаний, бывших в ходу раньше. Затем законы подражания распадаются, по Тарду, на два больших отдела: законы логические и законы внелогических влияний (influences extra-logiques).
Главнейшие из подразделений логических законов подражания суть «логический поединок» и «логический союз», а главнейшие из внелогических влияний сводятся к обычаю и моде. Развивая эти положения, Тард высказывает много верных или, по крайней мере, остроумных мыслей, среди которых попадаются, однако, и чрезвычайно странные. Что же касается изложения, то оно крайне тяжело: в длинных и запутанных фразах иногда не сразу доберёшься до содержащейся в них мысли, а много-численные фактические иллюстрации, заимствованные то из лингвистики, то из археологии, статистики, истории, не всегда уместны и подчас ещё пуще затемняют дело. Многое бы можно было сказать гораздо проще, но тогда некоторые преувеличения стали бы очевиднее. А преувеличений немало. Для Тарда подражательны не только все действия человека (со включением даже «изобретений»), но, например, и память, и привычка суть не что иное, как самоподражания; подражательна, наконец, как сейчас увидим, вся природа. Но, приглядываясь уже к «логическим» законам подражания, можно усомниться.
В самом деле, если мы из двух представляющихся нам путей, расчищенных каким-нибудь изобретением или открытием, сознательно, т. е. соображаясь со своими пониманиями о собственной выгоде или об истине, или о нравственном долге, выбираем тот или другой, то, по Тарду, это будет проявлением логических законов подражания.
Если же мы подражаем какой-нибудь моде или обычаю, какому-нибудь примеру, вопреки логике, или, по крайней мере, независимо от соображений пользы, истины и проч., то это результат внелогических влияний. Понятно, что в действительной жизни эти два случая могут взаимно переплетаться, так что распутать их можно только усилиями пристального анализа. Но в отвлечении они различатся очень легко - до такой степени, что мне представляется невозможным обнять их одной формулой, или же формула эта окажется слишком, до бессодержательности, общей. И, однако, их обобщает. Для него «социальное состояние, как и состояние гипнотическое, есть не что иное, как сон, сон по приказу и сон в деятельном состоянии. Не иметь никаких идей, кроме внушенных, и считать их самопроизвольными - такова иллюзия, свойственная как сомнамбулу, так ровно и социальному человеку. И в другом месте: «Общество - это подражание, а подражание - род гипнотизма».
Что гипнотическое внушение или наваждение играет в общественной жизни огромную роль, против этого я, конечно, не буду спорить, так как утверждал это раньше Тарда.
Но приговор Тарда совершенно устраняет сознательную жизнь, а с ним согласиться, конечно, нельзя. Сознательные и бессознательные процессы в области подражания, как и во всякой другой, всегда останутся различными, и сам Тард их различает, говоря о логических и внелогических влияниях.
Тард в значительной степени прав, говоря, что изобретения или открытия, по пути которых мы следуем, часто являются лишь комбинацией подражаний, бывших в ходу раньше.
Задолго до изобретения Дженнером оспопрививания английское простонародье заметило, что люди, случайно заразившиеся коровьей оспой, застрахованы от настоящей, злокачественной оспы. Собственно эта примета и дала толчок открытию Дженнера. Шекспир заимствовал сюжеты некоторых своих трагедий из старинных хроник, черпавших, в свою очередь, из народных сказаний. Мольер, как он сам говорит, prennait son bien partout ou il le trouvait. Задолго до Дарвина садоводы и скотоводы практиковали искусственный подбор, а идею борьбы за существование он заимствовал у Мальтуса и экономистов. Уатт изобрёл свою паровую машину, починяя грубую, но всё-таки уже паровую машину Ньюкомена, у которого опять были свои предшественники, и т. д., и т. д.
Во всех этих случаях великие люди черпали из океана готовых наблюдений и применений, в течение веков накопленных людьми именитыми и безыменными.
Они собрали бродячий, не установившийся, разрозненный материал, передумали или перечувствовали его, очистили от сторонних примесей и затем, придав ему научную, художественную или философскую обработку, сделали из него всемирный центр света. Как во всех человеческих делах, великих и малых, не всё здесь было сознательно. Но ведь никто же не скажет, что, вдумываясь в народные приметы и сказания или в чужую фабулу, чужую мысль, упомянутые великие люди действовали бессознательно. Напротив, они отлично знали и с точностью указывали свои источники, сопоставляли их, явственно различали их достоинства и недостатки».
Михайловский Н.К., Ещё о героях / Избранные труды по социологии в 2-х томах, Том 2, СПб, «Алетейя», 1998 г., с. 162-163.
«Тард мечтал об обществе, высшей ценностью которого будет самосовершенствование, где будут не завидовать достижениям других, а восхищаться ими. В Перигоре, ещё до переезда в Париж, Тард написал свои главные работы, включая утопическую повесть «Фрагмент из будущей истории» - набросок общества, управлять которым будут наиболее талантливые, творческие люди. «Гениократия» Тарда - «власть гениев» - вдохновляла Баженова и в его собственных размышлениях о будущем человечества. Он назвал Тарда «аристократом духа»; именно такие гении должны были стоять у общественного руля. К сожалению, по Тарду выходило, что остальная часть человечества способна только подражать, имитировать лидеров, пребывая в состоянии, близком к гипнозу».
Сироткина И.Е., Классики и психиатры: психиатрия в российской культуре конца XIX – начала XX века, М., «Новое литературное обозрение», 2008 г., с.72.
В 1901 году Габриель Тард выпустил книгу: Мнение и толпа / L’opinion et la foule, которую очень часто цитируют до сих пор.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
