Россия (СССР)
Отечественный пианист, музыкальный педагог.
Начал заниматься музыкой с 5 лет, первый сольный концерт дал в 13 лет.
В 1930-1935 годах учился в Одесском Институте музыки (ныне Одесская консерватория), позже - в Школе высшего исполнительского мастерства при Московской консерватории у Г.Г. Нейгауза.
«Присутствовавшие в мае 1933 года на Первом Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей никогда не забудут ошеломляющего впечатления, произведённого неожиданным появлением никому дотоле не известного шестнадцатилетнего юноши из Одессы. Особенно обратило на себя внимание блестящее исполнение «Женитьбы Фигаро» Моцарта - Листа. Труднейшая фантазия была сыграна так уверенно, так виртуозно, так «заразительно» по ритму и динамике, что слушатели, как говорится, потеряли голову от изумления и восхищения. Слушатели - но не артист; и в этом сразу сказалась характерная черта индивидуальности Гилельса. «К концу исполнения, - писал тогда автор этих строк, - в зале оставался только один человек, владевший собой: это был сам исполнитель».
Коган Г.М., Эмиль Гилельс / Избранные статьи, Выпуск 3, М., «Советский композитор», 1985 г., с. 83-84.
«Возвращаясь к вопросу о приобретении уверенности, скажу, что старинный принцип langsam und stark (медленно и сильно) в отношении техническом не только не потерял своего смысла, но, пожалуй, даже приобрёл новый, так как возрастающие требования композиторов, а значит и исполнителей к мощности фортепьянного звучания (вспомним третий концерт Рахманинова, вторую сонату Шимановского, вариации Регера на тему Баха и т.д. и т.п. ad infinitum) настойчиво диктуют эти «силовые» упражнения. Только не надо забывать, как это делают некоторые молодые пианисты, что принцип «медленно и громко» (или, если возможно, «быстро и громко») всего лишь один из многих верных принципов технической работы. Когда он становится монопольным, главенствующим, пианист и его игра неизбежно тупеют и глупеют. Но что он необходим, доказывают факты, и яркие факты. Эмиль Гилельс в детстве и юности много занимался (технически) этим способом. Результаты, как всем известно, блестящи: я с трудом назову другого пианиста, в звуке которого было бы столько благородного «металла», червонного золота 96-й пробы, того «металла», который мы слышим в голосе величайших певцов (Карузо, Джильи, Шаляпина). Я заметил, что все крупные виртуозы - именно виртуозы больших зал и тысячных аудиторий - некоторое время в молодости чрезвычайно любили и поколотить, и постучать, это, так сказать, «ослиный мост» будущего большого виртуоза. Поколачивал и Рихтер, когда начинал свою концертную деятельность, а Владимир Горовиц в возрасте 17-18 лет стучал так безбожно, что его в комнате почти нельзя было слушать. Гилельс, правда, никогда не «стучал», но очень любил в этом возрасте играть очень сильно и очень быстро, и только за этими (правда, покоряющими) качествами первого плана вырисовывались не вполне ещё ясные очертания будущего замечательного художника и пианиста-виртуоза, того Гилельса, каким мы его знаем теперь. Мне кажется, я недаром указал, что самая трудная, чисто пианистическая задача-играть очень долго, очень сильно и быстро. Настоящий стихийный виртуоз инстинктивно смолоду «набрасывается» на эту трудность - и преодолевает её успешно. Тут нужны смелость, напор, темперамент, страстность, энергия, быстрота соображения, а это именно и есть талант или существенные элементы таланта. Вот почему так часто мы слышим у молодых виртуозов, которым предстоит быть крупными пианистами, преувеличения в темпах и в силе. Конечно, этим пороком страдают и те молодые люди, которым не предстоит столь блестящее будущее. Но они часто застревают на этом этапе, в то время как крупные таланты быстро его проходят. О таких талантах можно сказать словами Пушкина: «Но юность нам советует лукаво - и шумные нас радуют мечты»».
Нейгауз Г.Г., Об искусстве фортепьянной игры, М., «Государственное музыкальное издательство», 1961 г., с. 110-112.
Э.Г. Гилельс - как исполнитель - чуждался различных модных излишеств…
