Древняя Греция
Древнегреческая гетера, одна из первых выдающихся женщин, известных в истории Европы.
Вторая жена Перикла, крупнейшего афинского деятеля. Аспазия происходила из Милета – то есть, не была уроженкой Афин, поэтому её брак с фактическим правителем Афин не считался законным...
«Аспазия родилась в Милете, этом царстве веселья и куртизанок. Она прибыла в Афины, чтобы распространять там свою философию, свое свободомыслие. Природа наделила её обаянием, от рождения она имела неисчислимое множество талантов. Она везде появлялась окружённая целым роем прекрасных молодых греческих девушек, принадлежащих к её школе, богато одарённых умственно и физически, исключительно воспитанных - но таких же гетер, как и она сама. Одарённая редким умом и несравненной красотой, Аспазия со своей свитой прелестных неофиток имела, конечно, огромный успех. И Жоссар вполне прав, говоря, что с появлением этих прелестных, выдающихся во всех отношениях женщин, Афины стали главным центром удовольствий и вообще украшений жизни. В доме Аспазии встречались все выдающиеся люди Греции. Там они обменивались мыслями по самым возвышенным вопросам, разбирали вопросы философии, литературы и искусства. Там можно было встретить не только Сократа, Перикла, Алкивиада, Фидия, Анаксагора и вообще всю мужскую часть высшей афинской аристократии, но даже и самих матрон с дочерьми, забывших ради Аспазии нравы и обычаи своей страны. «Они шли туда, чтобы слушать её речи, выводить по ним заключения о её нечестивой жизни, - нечестивой потому, что и она и окружавшие её девушки торговали своим телом». Никогда характер королевы не отражался так сильно на поданных, как характер Аспазии отразился на афинянах. Она управляла всеми делами народа, решала мир и войну, разрешала все спорные вопросы искусства и литературы, задавала тон жизни мужчин, была законодательницей мод для женщин. В ней гетеризм получил своё лучшее выражение, своё высшее торжество. Поэтому историк, говоря о веке Перикла, с полным правом может называть его веком Аспазии. Своей легкомысленной философией она настолько подчинила себе Перикла, блестящего героя Микале, всеми признанного главу республики, что этот последний развёлся с женой, чтобы жениться на Аспазии. И вот, куртизанка добилась активного участия в политике Греции и побудила греков ради чисто личных своих интересов пойти войной на Самос, Мегару и Пелопонес. Этими кровавыми войнами греки были обязаны исключительно Аспазии. Жителям Самоса она мстила за их вражду к её соотечественникам, жителям Милета; с Мегарийцами у неё другие счеты: Алквиад, один из её любовников, похитил двух гетер из свиты Аспазии. Для того чтобы примирение не состоялось случайно без её ведома, она лично следила за всеми перипетиями войны, присутствуя на полях битвы со своим летучим отрядом из куртизанок. Эти последние служили Аспазии для сообщения своих приказаний греческим военачальникам, осыпавшим прелестных посланцев золотом и драгоценными камнями. Деспотический характер Аспазии создавал ей очень много врагов, особенно среди женщин. Философия её была признана безнравственной, а она сама предстала перед ареопагом по обвинению в оскорблении богов. Она неминуемо была бы осуждена, но Перикл лично явился в судилище и слезами и мольбами смягчил сердца судей и спас её таким образом от жестокой кары. После смерти Перикла она не оставила своей профессии куртизанки и сохранила ещё Достаточно сильное влияние для того, чтобы дать возможность одному из своих любовников, богатому и молодому Лизаклу занять видное положение в республике».
Эдмонд Дюпуи, Проституция в древности, Кишинёв, «Logos», 1991 г., с. 84-85.
Плутарх так пишет об обвинении Аспазии в непочитании местных богов: «… против Аспасии был возбуждён судебный процесс по обвинению в нечестии. Обвинителем её выступил комический поэт Гермипп, который обвинял её ещё и в том, что к ней ходят свободные женщины, которых она принимает для Перикла. Диопиф внёс предложение о том, чтобы люди, не верующие в богов или распространяющие учения о небесных явлениях, были привлекаемы к суду как государственные преступники. Он хотел бросить подозрение на Перикла косвенным путём, через Анаксагора. Так как народ охотно принимал эти наветы, то, по предложению Драконтида, было, наконец, сделано постановление о том, чтобы Перикл представил пританам отчёты в деньгах, а судьи судили бы на акрополе и брали бы камешки с алтаря. Последнюю часть постановления Гагнон предложил отменить, а сам предложил, чтобы дело разбиралось судьями в числе тысячи пятисот человек, как бы ни захотели формулировать обвинение: в краже ли, или в лихоимстве, или вообще в преступлении по должности.Что касается Аспасии, то Перикл вымолил ей пощаду, очень много слёз пролив за неё во время разбирательства дела, как говорит Эсхин, и упросив судей. А за Анаксагора он боялся и дал ему возможность тайным образом уйти из города. Когда же из-за Фидиева дела его популярность пошатнулась, то он, опасаясь суда, раздул медленно тлевшее пламя войны в надежде, что обвинения рассеются и зависть смирится, когда граждане во время великих событий и опасностей вверят отечество ему одному как человеку уважаемому и авторитетному. Так вот какие указываются причины, по которым он не дозволил сделать уступку спартанцам. Но истина неизвестна...»
После смерти Перикла, Аспазия вновь вышла замуж за народного вождя Лизакла (Лисикла).
«Она была родом из Милета, дочерью Аксиоха; в этом все согласны. Говорят, она, идя по стопам одной старинной ионянки, некоей Таргелии, заводила связи с мужчинами только самого высокого ранга. И Таргелия, красавица собою, соединявшая обаяние с ловкостью в политических интригах жила с очень многими мужчинами из эллинов и всех, бывших с нею в близких отношениях, привлекала на сторону персидского царя, а через них, как людей высокопоставленных и очень влиятельных, она сеяла в городах начала персидского влияния. Что касается Аспасии, то, по некоторым известиям, Перикл пленился ею как умной женщиной, понимавшей толк в государственных делах. Да и Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми, и ученики его приводили к ней своих жён, чтобы послушать её рассуждения, хотя профессия её была не из красивых и не из почтенных: она была содержательницей девиц легкого поведения. Эсхин говорит, что и Лисикл, торговец скотом, человек ничтожный сам по себе и низкого происхождения, стал первым человеком в Афинах, потому что жил с Аспасией после смерти Перикла. У Платона в «Менексене», хотя начало его написано в шутливом тоне, всё-таки есть доля исторической правды: именно, что эта женщина славилась тем, что многие в Афинах искали её общества ради ее ораторского таланта».
Плутарх, Избранные жизнеописания в 2-х томах, Том 1, М., «Правда», 1990 г., с. 306.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
