Россия (СССР)
Школьный учитель; историк, автор ряда популярных книг по русской истории XVIII, XIX веков.
Вспоминает слушатель курсов: «Натан Яковлевич - темпераментно, громыхая низким баритональным басом. Незабываемо красивый голос с множеством тональностей и сценических пауз. «Я знаю о Пушкине больше, чем он знал о себе сам!» И на дружный смех - патетически: «Я знаю, кто за ним следил! А он - не знал! Ну, правда, - голос падал, Натан разводил руками, - он знал о себе кое-что, чего не знаю я». Читая лекции параллельно, я старалась не пропускать ни одной темы Эйдельмана. «Ну, Паола, Вы же уже это слышали». И я не могла объяснить, что готова слушать всю жизнь и всякий раз, как впервые, ибо это был первоклассный «театр одного актёра». То, что когда-то называлось «персимфанс», то есть персональный симфонический оркестр».
Паола Волкова, Объяснение необъяснимого в Сб.: Профессия - кинематографист: Высшие курсы сценаристов и режиссёров за 40 лет / Сост. П. Д. Волкова, А. Н. Герасимов, В. И. Суменова, Екатеринбург, «У-фактория», 2004 г., с. 208.
В январе 1983 года Натан Эйдельман записывает: «Работаю, как бегу в трансе, по инерции. Меж тем моя жизнь мне всё более не нравится». […]
Какие же пути, как видимо, постепенные:
1) долгие, многомесячные исчезновения - но не в дом творчества - а на частные квартиры, в гостиницы etc.,
2) переход в пед. институт или провинциальный университет: но, оказывается, и с 15 книгами это почти невозможно;
3) учительство в школе;
4) не ведаю - что (шахматный тренер!). Но голос был. Он был 24 января 1983 года. Ах, как жаль, что - не физический труд.
Спокойствие, выдержка, самоотречение, покорность, твёрдость духа, жажда свободы».
Цитируется по: Гордин Я.А., Выбор героя, или в поисках благородства – предисловие к книге: Эйдельман Н.Я., Удивительное поколение. Декабристы: лица и судьбы, СПб, «Пушкинский фонд», 2001 г., с. XXIII.
«… на панихиде в Центральном доме литераторов представитель Института истории Академии наук СССР выразил сожаление, что Эйдельман мог бы защитить докторскую диссертацию, а вот умер кандидатом. Так же уместно было бы сожалеть о том, что Лермонтов умер поручиком, а Пушкин камер-юнкером.
Как историк Эйдельман стоил один целого академического института со всеми академиками и член-корами, не говоря уже о докторах наук.
Его в своё время и не брали в институт истории потому, что он был опасен, хотя формальные причины были иными. История для Эйдельмана была не сухим научным предметом строгих архивных изысканий, а источником творчества. Карамзин, которому он посвятил книгу «Последний летописец», привлекал его ещё и потому, что был одним из ведущих писателей своего времени. По мнению Эйдельмана, правильное освещение исторических событий, во всей их сложности и неоднозначности, мог дать только писатель, который кроме конкретных фактов обладает ещё и творческой интуицией, помогающей правильно их выстроить. Он ведь и сам был писателем и прекрасно это понимал. Отсюда его книга «Пушкин-историк», отсюда постоянный интерес и восхищение, которые он проявлял к Юрию Тынянову. В наше время самые великие открытия происходят на стыке наук.
Натан Эйдельман совершал свои открытия на стыке науки и искусства. Он был по-пушкински щедр на сюжеты и обладал удивительным бесстрашием исследователя. Подобно тому, как поэт открывает в обыденности окружающего мира удивительные, невидимые прежде черты, он делал удивительные находки в рукописях и материалах, уже, казалось бы, изученных до этого.
Огромная заслуга Эйдельмана состоит в том, что он вновь, после более чем полувекового безвременья, сделал историю предметом литературы, вынес её на открытую аудиторию...»
Городницкий А.М., «И вблизи и вдали», М., «Полигран», 1991 г., с. 385.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
