Может быть, земля русская не оскудела пока талантами, но на гениев ей уже явно недостаёт плодородия.
И единственное, что способно ещё утешить ревнивого патриота, - то же самое прослеживается во всех других великих национальных культурах. Это не заболевание какой-то одной страны и народа. Это - болезнь века, признак надвигающегося (продолжающегося, углубляющегося?) упадка.
Заранее прошу извинения, если, назвав кого-то или, напротив, умолчав о ком-то, задену чьи-то устоявшиеся представления о иерархии национальных гениев. Вопрос этот бесконечно деликатный, и я смею лишь обозначить тенденцию, оставляя глубокий анализ специалистам.
Начав с Германии, спросим, есть ли сейчас в ней хоть один писатель или поэт такого масштаба, как Гёте, Шиллер, Гейне, Т.Манн, Рильке; композитор, как Бетховен, Шуман, Вагнер, Мендельсон, Брамс? В Англии - равный Скотту, Байрону, Диккенсу, Теккерею, Шоу? Во Франции - композитор, который мог бы соперничать с Берлиозом, Гуно, Массне, Бизе, Равелем: писатель - со Стендалем, Бальзаком, Гюго, Дюма, Флобером, Золя, Франсом, Ролланом; художник - с Давидом, Делакруа, Курбе, Мане и другими импрессионистами? Кто в итальянской музыке может претендовать на лавры Россини, Верди, Пуччини, Беллини, Леонковалло, Паганини? Кого в современной американской литературе уместно уравнять с Э. По, Купером, Твеном, Мелвиллом, Драйзером, Лондоном. С Нилом, Фолкнером, Хемингуэем?
Поставим вопрос иначе: много ли сейчас в мире людей, безоговорочно признаваемых гениями в литературе, музыке, живописи, других искусствах? Боюсь, даже при самом расширительном толковании понятия гениальное, с натяжкой могут быть названы два-три имени.
Но, может быть, проблема сформулирована некорректно?
Ведь признание нередко приходит post mortiim. Да, так бывало. Однако главным образом из-за крайне медленного распространения информации. После изобретения книгопечатания такое случалось редко. Практически все названные выше творцы были признаны гениями при жизни. В наше время, когда любая оригинальная и плодотворная идея в считанные дни становится известной во всех уголках мира, явление гения не осталось бы незамеченным, как не остался незамеченным роман Габриэля Гарсиа Маркеса Сто лет одиночества.
Единственное, чем возвысился в царстве муз наш век по сравнению со своими предшественниками,- это кинематограф. Появилась надежда, что искусство не падет в неравном соперничестве с техникой - напротив, их альянс породит новые формы самовыражения и развития духовной сущности человека. Увы, последние десятилетия не внушают оптимизма. И на экране даёт о себе знать общая тенденция упадка культуры. Пока ещё нет недостатка в звёздах, а вот равных Эйзенштейну, Чаплину, Феллини, Бунюэлю, Ренуару, Куросаве и другим ушедшим великим маэстро не видно. Да и откуда им взяться, если самым выгодным' занятием становится производство мыльных опер.
Как ни горько это сознавать, на исходе XX века большая культура всё больше перемещается в библиотеку, музей, архив, хранилище, досье. Там сейчас жемчужины музыки и литературы, живописи и скульптуры - всё то, что зовётся классикой. Нового соразмерного ей искусства современное общество уже не в состоянии производить. Хорошо ещё, что оно пока ценит, точнее, доценивает старое.
Культура в истинном смысле есть не грамота, не знание и даже не потребление созданных кем-то когда-то ценностей, а творчество как непрерывный процесс самопознания человека и постижения окружающего мира. С этой точки зрения прекращение творчества или его увядание, вторичность есть признаки вырождения. Ограничиваться сохранением шедевров в коллекциях - значит постепенно уподобиться дикарям, обожествляющим упавший с неба амулет. Поклоняться ему они могут, а сами создать нечто подобное, увы, не в состоянии.
В таком созерцательном положении мы находимся и по отношению ко всем великим мировоззренческим учениям. Христианство, мусульманство, буддизм, иудаизм, синтоизм и другие религии, даже их секты и ереси - это продукт творчества далёких предков. То же относится к философским концепциям, составляющим в совокупности идеологический фундамент цивилизации. До сих пор они развивались - от прозрений Платона, Аристотеля, Демокрита и прочих мудрецов через многовековые поиски к созданным в XIX веке универсальным системам Канта, Гегеля и других. XX век мало что придумал своего, он только проверял практическую приложимость этих систем, подтвердив одни. опровергнув другие, попытавшись без большого успеха их синтезировать. Это была весьма важная, но по преимуществу экспериментальная работа.
Главная причина усиливающейся творческой импотенции лежит на поверхности. Итогом XX столетия оказалось не социалистическое общество по Марксу, не общество 1984-го по Оруэллу, не изобильное общество по Кейнсу. Все эти вещие прогнозы по-своему сбылись - но произвели они не конечный продукт, а только полуфабрикат исторического процесса.
Финальным же его произведением (по крайней мере, на сегодняшний день) стало массовое общество. Именно это качество является общим для всех многообразных жизненных укладов, сохраняющихся в современном мире. И наряду с другими характерными чертами (склонность к охлократии, конфликтогенность, криминализация и пр.) предопределяет снижение духовных потребностей и стандартов в области культуры.
Ошибаются те, кто полагает, что так называемая масс-культура не грозит нарушить естественное распределение духовных ценностей: высокое искусство - для элиты, площадное для масс. Ссылаясь на то, что так было всегда, они не учитывают радикальных перемен, связанных с созданием масс-медиа.
Сваленное в один телевизионный ящик со своим низкорождённым собратом и вынужденное подчиняться законам коммерции, для которой фуга Баха и завывание рокера - в равной мере товар на продажу, высокое искусство неизбежно будет отступать и перерождаться.
Это не прогноз, а констатация факта - достаточно посидеть день у телеэкрана или посмотреть, что продаётся в книжных лавках. В Москве и Нью-Йорке, в Риме и Токио...
Шахназаров Г.Х., С вождями и без них, М., Вагриус, 2001 г., с. 571-573.
Критерий оценки страны – развитие творческих сил и увеличение числа гениев по Г.А. Шахназарову.
