Россия (СССР)
Вторая жена и помощник художника И.Е. Репина, фотограф, вегетарианка, активный деятель на ниве раскрепощения женщин. Северова – её писательский псевдоним.
«На одной из фотографий Куоккалы начала 1900-х годов, воспроизведённой на почтовой открытке того времени, мы видим однообразно ровный забор, калитку и ворота, сразу за которыми виднеется какая-то постройка. На маленькой дощечке, прикреплённой к забору, едва удается различить слова: «Villa Penates». Сама дача не видна на открытке, так как стояла в глубине участка. Это был обыкновенный низенький финский домик, стены которого, сложенные из брёвен, обшиты тесом.
Пожалуй, никто, даже близкие друзья Репина, не знали тогда, что усадьба приобретена не Нордман, а самим художником. Много лет спустя, уже глубоким стариком, Репин раскрыл обстоятельства покупки в одном из писем, пояснив, что Нордман была бедна, поэтому «... из боязни, чтобы, по моей смерти, её не выселили мои наследники, я перевел на её имя «Пенаты»».
Кто же была эта женщина, о которой Репин так заботился и которой суждено было отныне играть в его жизни значительную роль?
Наталья Борисовна Нордман родилась 2(14) декабря 1863 года в Гельсингфорсе (Хельсинки). Её отец, дворянин Выборгской губернии, швед, морской офицер, впоследствии дослужился до адмирала; мать русская, из семьи помещиков Смоленской губернии. Отец умер, когда Нордман была ещё девочкой. Однако в жизненном укладе семьи ничего не изменилось. Несмотря на очень ограниченные средства, почти бедность, мать Нордман продолжала выезжать в свет, а дочери внушала барски-пренебрежительное отношение ко всякому труду.
О своей юности Нордман только и могла написать впоследствии, что была «воспитана матерью-вдовою, дома, без системы. Образования не получила никакого. Обучалась языкам и манерам...» Живому и деятельному характеру Нордман этого было мало, и она уговорила мать разрешить ей посещать училище барона Штиглица. Там она недолго занималась лепкой и рисованием, но мать запретила ей ходить на уроки чаще чем два раза в неделю, считая, «что эти дурацкие школы ни к чему не ведут».
Все злоключения своей молодости с её наивными мечтами о подвиге Нордман изложила в автобиографической повести «Беглянка», опубликованной с иллюстрациями Репина в весенних номерах журнала «Нива» за 1900 год. Героиня повести - экзальтированная девушка, не выдержав жизни, цель которой заключалась в исполнении светских обязанностей, бежала из дому и сумела уехать в Америку. Ей казалось, что именно в этой стране она сможет осуществить мечтания о трудовой жизни, которая позволит ей чувствовать себя настоящим человеком, приносящим пользу. Но, воспитанная в обстановке развращающего ничегонеделанья, она не была ни приспособлена, ни подготовлена к какому бы то ни было труду.
Нордман с полной откровенностью показала в повести несостоятельность своей героини, а следовательно, самой себя. Недолго испытав силы в роли горничной и пожив месяца два на ферме, скорее в качестве гостьи, чем работницы, эта взрослая девушка, которой шёл уже двадцать второй год, будто маленький наблудивший ребёнок, вернулась домой.
«Моё положение самое глупое,- заключает она, - я всегда и везде чужая. ...Где- нибудь на месте (службы – Прим. И.Л. Викентьева) меня будут презирать за то, что я ищу заработка. В моей среде мне никогда не простят моей самостоятельности... Неужели всем тем силам, которые ещё кипят во мне, нет приложения?!». Действительно, Нордман не умела найти применения своим силам и способностям. Среда, в которой она выросла, воспитание неизбежно накладывали отпечаток никчемности на все её дела. Зная языки, Нордман принималась за переводы, но они оказывались ненужными. Пыталась заниматься благотворительностью, но это было совсем уж нелепо, так как у неё почти не было средств.
Наибольший успех принесли Нордман занятия фотографией, которую она освоила на курсах при Русском техническом обществе. Участвуя в одном из конкурсов фотографов-любителей, она даже получила серебряную медаль. Рецензенты писали о её снимках жанровых сцен: «Интересные мотивы, чистая работа заставляют выделить г-жу Нордман из массы безличных фотографов. В ней заметно художественное чутьё, её виды безусловно красивы, типы и моменты выбраны с большим вкусом, а это вместе с тщательностью работы, кажется, и все, что можно от любителя требовать».
Репин встретился с Натальей Борисовной в доме княгини М.К. Тенишевой, с которой был дружен в 90-е годы. […]
Когда Репин познакомился с Нордман, то сумел оценить её порывы, стремление действовать и быть полезной. Она была наблюдательна, отзывчива. Кроме того, Нордман понимала, что Репин принадлежит искусству, и это накладывает совершенно особый отпечаток на их отношения, поэтому она видела свою задачу в том, чтобы «не только не мешать его творчеству, а всеми силами оберегать в нём священный огонь и всё, всё приносить ему в жертву». Постепенно они стали необходимы друг другу. Репин, отдавая должное природным способностям Нордман, жалел, что она не получила прочного систематического образования. «Что могло бы из Вас выйти!» - восторженно восклицал он и, стараясь как-то помочь, объяснял: «Вам необходим правильный, ежедневный труд. Тут нужна долгая и настойчивая дрессировка характера, без этого никогда человек не станет на ноги (на собственные и крепко)».
Поощряемая Репиным, Нордман стала заниматься писательской деятельностью, и вскоре в свет вышли две книги. Первая, «Беглянка», что печаталась в «Ниве», в 1901 году издана была с новым названием «Эта» (переиздана в 1912 году с названием «К идеалам»), вторая - роман «Крест материнства»- появилась в 1904 году. В качестве псевдонима Нордман взяла себе фамилию Северова.
После выхода первой повести появилось несколько рецензий. Критики недвусмысленно заявляли об «умеренности литературного таланта» г-жи Северовой, но не могли не оценить искренности автора и отмечали, что литературные грехи повести искупаются чистосердечностью и простотой рассказа. «Повесть г-жи Северовой, - писал один из критиков, - имеет то преимущество, что передает... подлинные факты, будучи, вероятно, просто воспоминаниями». […]
Чтобы не мешать работать Репину и наладить хозяйство в усадьбе, Нордман решила зимой 1900 года переселиться из Петербурга в Куоккалу (сейчас – посёлок Репино – Прим. И.Л. Викентьева)».
Кириллина Е.В., Репин в «Пенатах», Л., «Лениздат», 1977 г., с. 12-17.
При работе И.Е. Репина над картиной: «Торжественное заседание Государственного совета» в Мариинском дворце в Санкт-Петербурге он сделал эскиз и смог сфотографировать заседание с помощью фотоаппарата своей жены.
Отказываясь любым способом использовать животных, Н.Б. Нордман даже в русские морозы ходила в костюме, где в качестве подкладки использовалось … сено. Она заболела чахоткой… И это ускорило её смерть.
В 1914 году завещание Натальи Борисовны Нордман - юридической хозяйки «Пенатов» вступило в силу.
«Текст этого документа чрезвычайно интересен. Наталья Борисовна дорожила каждой мелочью в повседневной жизни с великим художником. В «Пенатах» всё было сделано так, чтобы Репину удобно было работать и жить, всё соответствовало его привычкам и вкусам. А потому участок земли с домом и хозяйственными пристройками передавался в пожизненное владение Репина, а после его смерти в ведение Академии художеств.
Нордман завещала Академии усадьбу с условием: «... чтобы после смерти Ильи Ефимовича Репина в доме... был устроен род музея, под названием «Домик И.Е. Репина». Дом после смерти Ильи Ефимовича Репина ни в каком случае не должен быть обитаем, его следует окружить забором, тщательно содержать, и доступ в него
посетителей открывать только днём (во избежание пожара) в сопровождении доверенного лица. Хозяйственные при доме постройки, где кухня и баня, а также и ледник, должны быть после смерти Ильи Ефимовича Репина снесены... Все те вещи, которые... могут служить выражением вкуса и привычек Ильи Ефимовича Репина, а также и моих, должны быть оставлены в домике И.Е. Репина на своих местах, с целью придать домику вид музея и сохранить в нём отпечаток личности художника».
Этот документ был передан в Академию художеств, и весной 1915 года назначенная комиссия должна была осмотреть дом, справиться насчёт завещанных на его содержание средств и доложить об этом Совету Академии.
Летом в «Пенатах» делали капитальный ремонт. Прежнюю толевую крышу заменили оцинкованным железом, перекрасили стены. Осенью комиссия докладывала о состоянии дел. Рассмотрев все обстоятельства, Совет постановил дар Нордман отклонить, так как в дальнейшем у Академии не найдётся достаточных средств, чтобы содержать «Домик И.Е. Репина» в качестве музея.
Чтобы воля завещательницы всё-таки могла быть исполнена, Репин пожертвовал в пользу Академии художеств тридцать тысяч рублей, чтобы в будущем на проценты с этих денег музей всё-таки мог бы существовать. Приняв этот дар с благодарностью, Академия художеств готова была теперь исполнять завещание Нордман».
Кириллина Е.В., Репин в «Пенатах», Л., «Лениздат», 1977 г., с. 145-146.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
