Русский писатель.
Воевал, был ранен.
В 1945–1951 годах учился в Литературном институте на семинаре К.Г. Паустовского.
«Фактически я начал писать с 1945 года в военном училище. Сначала - стихи, подражая Есенину, Блоку, Твардовскому, потом - прозу.
Профессиональным литератором считаю себя с начала пятидесятых годов.
Работаю с девяти часов утра до семи вечера. Перерыв и отдых, включая обед, - с трех часов до пяти. Во время правки рукописи сижу иногда за столом до полуночи. Пишу от руки. Пробовал на машинке - трудно сосредоточиться.
Несколько лет назад аккуратно вёл записную книжку. Вскоре убедился, что почти невозможно вставить готовую фразу из блокнота в повесть или роман. Фраза, может быть, сама по себе хороша, колоритна, сочна, однако по необъяснимым законам разрушает готовую ткань. Все, что брал из записных книжек, потом вычеркивалось. Думаю, писательский блокнот нужен, но вместе с тем уверен, что сама память хранит необходимое.
Раньше пробовал составлять план сюжета. Когда приступал к работе, план этот во второй же главе нещадно ломался. Просто становилось скучно писать, герои начинали говорить под суфлера. Более всего важна основная мысль вещи - без этого не могу сесть за стол. И в течение работы мне важно знать, что будет с героями в конце. Это веха, к которой стремится вся вещь, но при этом авторскую руку протягивать герою не стоит. Если он намечен верно, он «оживает», действует сообразно характеру. Характер - краеугольный камень литературы.
Несомненно одно: перестал учиться у классиков - перестал писать. Уверен в этом еще и потому, что на голом месте быть ничего не может: писатель учитывает опыт предыдущей литературы и создает своё. Подобное происходит и в науке. Непревзойдённые вещи мировой классики - русской и западной - возбуждают к творчеству, и, может быть, это путь к совершенству.
По-видимому, у опыта нет общей школы, и, хотя своих учеников он учит порознь, то, что я скажу далее, будет, очевидно, не ново.
На моём писательском пути меня мучили и мучают три одинаково главных вопроса:
1) умение создать настроение у читателя;
2) построить сюжет так, чтобы он был скрыт, но вместе с тем создавалось бы ощущение стремительного движения жизни;
3) найти то слово или сочетание слов, которое точно и зримо передавало бы обстановку, состояние героя, «воздух вещи».
Первый и третий вопросы очень тесно сплетены, неотделимы, разница здесь в некоторых уточнениях.
Не только меня всегда поражало и не перестает поражать гениальное умение Л. Толстого создавать настроение с первой же страницы.
Вот начало «Анны Карениной». Утро. Стива Облонский вспоминает сон: какие-то графинчики, они же женщины, - сразу сон этот как бы оттеняет недавнюю ссору с женой, - вошёл вчера к ней ночью в спальню весёлый после театра, с грушей в руке... Жена уже знала, что он изменил ей. Вы прочитали это, и становится ясным, почему «всё смешалось в доме Облонских», вас охватывает тревога семейной ссоры, вы занимаете определённую позицию: на чью сторону встать, кому сочувствовать, кого жалеть и т. д. Или начало «Казаков». Зимняя ночь, безлюдная Москва («Всё затихло в Москве»), подъезд особняка, из-под затворённой ставни светится огонь - в комнате молодые люди из высшего общества провожают Оленина на Кавказ, - и с первой страницы вас окружает этот «воздух прощания», настроение ожидания: какова же будет новая жизнь Оленина? Или прочитайте, например, главу о скачках и главу о Кити и Левине на катке - в этих великолепных главах и ритм и интонация выделяют определённое состояние героев: душевное напряжение и влюблённость. Ритм, инверсия, интонация, короткие или длинные периоды, глагольная или насыщенная эпитетами фраза, повторение слова и определения, образованного от этого слова, точные детали - это те художественные компоненты, которые создают настроение, вводят читателя в атмосферу произведения, «строят» обстановку, которая нужна для мысли, идеи той или иной сцены».
Бондарев Ю.В., Моим читателям / Собрание сочинений в 6-ти томах, Том 6, М., «Художественная литература», 1986 г., с. 14-15.
О методе: «Не так давно английский писатель Уильям Голдинг совершенно серьёзно задал мне вопрос: «Садясь к столу, думаете ли вы, что будете писать роман методом социалистического реализма?» Я, в свою очередь, спросил его: «Создавая свои романы, думаете ли вы о методе капиталистического реализма?» Голдинг понял всё и засмеялся».
Бондарев Ю.В., Поиск истины / Собрание сочинений в 6-ти томах, Том 6, М., «Художественная литература», 1986 г., с. 59.
О гении: «Вся русская литература, на мой взгляд, делится на дотолстовскую и послетолстовскую. […]
Толстой внёс в искусство новые качественные параметры, сообщил слову такое воздействующее и осмысливающее значение, которое уже подняло художника на ступень выше, соединив его с философом, пророком, апостолом добра. […]
Мало того - гений за одну жизнь проживает десятки жизней, проходя через конфликты и страдания, отпущенные судьбой человечеству, призывая к раскаянию, милосердию, справедливости».
Бондарев Ю.В., Перекрёстки проблем, в Сб.: Хранитель ценностей, М., «Правда», 1987 г., с. 207.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
