Золотухин Валерий Сергеевич

1941 год
-
2013 год

Россия (СССР)

Российский актёр театра и кино.

С 1964 года В.С. Золотухин работал в Театре на Таганке.


Воспоминания о детстве и юности: «Я на костылях. Б. Исток. Четвертый класс. Мы живём на Больничной улице. Далеко до школы. Отец решает - продавать дом и строиться в центре - из-за моей ноги. Поздней осенью мы въехали в новый дом. Я стал заниматься в самодеятельности. Фомин-Степаныч меня заправил тем горючим, которое позволило мне оторваться от земли, о нём особый разговор. Приезжает бродячий цирк - Московский цирк на колёсах - им нужен подсадок Я должен сыграть простой этюд - возмутиться, что в мою фуражку бьют яйца, сыпят опилки, «пекут торт», а потом оказывается, это не моя фуражка, я признаю «ошибку», извиняюсь, ухожу. Я играю этот этюд, на утро мне сообщает руководитель этого цирка, чтоб я немедленно ехал после школы в Москву, в театральное училище. Участь моя решена.
Я начинаю весь десятый класс готовиться. Бросаю костыли, лажу на кольца, на брусья, репетирую, тренирую «Яблочко», матросскую пляску с дублёром, в случае, не освою - будет плясать он - освоил, успех. Фомин даёт задание, во что бы то ни стало сдать на медаль. Сдаю на серебряную. Собираюсь в Москву, но чтобы зря не прокатиться, Тоня советует поступить сначала хоть в музыкальное училище. Беру ложные справки, поступаю в_муз. училище и сходу беру курс на Москву.
Поступил в ГИТИС – успех. Вкалываяаю не за страх - за совесть. Хотя мечтал на второй день быть приглашённым в Малый на Хлестакова, но раз надо учиться сначала, давайте учиться. На пятом году принят в театр и женился - 22 года. Всё идёт вроде как по писанному, Господь хранит меня, чего мне ещё нужно?
Ах, вот что, я завидую - некоторые сверстники мои в кино, успели прославиться, я хочу тоже, а фарт не идёт. Даю зарок, что начну только с главной роли. Перехожу из «Моссовета» на Таганку, во-первых, потому что не взяли жену, во-вторых, не сыграл Тёркина, а обещали и т. д. В первый же сезон - Грушницкий, «Антимиры», «Десять дней» - я ведущий артист.
Я стал артистом наперекор всем мрачным предсказаниям моих некоторых учителей, наперекор самому себе, т. е. я доказал, себе, что я умею драться за свою шкуру, за свою честь. И в кино я начал с главной роли и теперь заканчиваю вторую главную, а в театре репетирую роль, которую может судьба подарить актёру раз в его жизни. Театр дал мне, молодому артисту, двухкомнатную квартиру, высокую, сравнительно, зарплату, я - член худ. совета, у меня красивая жена, мне завидует пол-Москвы.
Я купил собаку, мебель, у меня есть всё для нормальной жизни. И всё это, я могу гордо сказать, добился своим трудом. Кроме того, я пишу. Пока в стол. Но кое-что я уже написал и меня хвалят, пока друзья, но вот и Можаеву понравился Чайников, значит, если идти по пути максимализма, я могу добиться и на этой ниве определённых успехов.
И слава, о которой я мечтал в детстве, не так далека, она придёт, и приходит, и можно ускорить её приход. И вот мне 27, пусть немножко лет ещё, лермонтовский возраст, и через энное количество часов меня не станет».

Золотухин В.С., Таганский дневник. Книга-1, М., «Олма-пресс»; «Авантитул», 2003 г., с. 81.

 

 

Позже:

«Наше дело коллективное, мы зависимые люди и в первую очередь от Вас, господин автор. Мы несчастные люди, мы зависимы и унижаемы всеми, кто над нами стоит, особённо в наше время, когда нас много, когда искусство всё больше и больше политикой делается. А потом мы все считаем себя близкими к Парнасу, к Музе, к искусству в общем и кажемся себе художественными деятелями, чем-то вроде ваятелей произведений особенных, личностями, создающими красоту в оригинале, а по существу - какие мы к чёрту творцы, во всяком случае, большинство из нас? Мы - вторичное сырье, в лучшем случае - квалифицированные воспроизводители, репродукторы, производящие репродукции...
Наше дело исполнительское, а потому - кругом зависимое: от текста, режиссёра, собственных данных, настроений окружающих - жены, тёщи, партнёра и т. д. Мы должны, хоть и вроде отмечены свыше, угождать, лебезить, мы должны нравиться, наша суть – быть любимыми - режиссурой, публикой и пр., чтобы доказать свои талант - мы должны раскрыться, а для этого нужны роли, нужно внимание дающих их, нужно доверие других к твоей личности, твоей индивидуальности - вот мы и улыбаемся налево и направо, вперёд-назад. Мы клоуны, а клоун не может работать только на одну сторону цирка, он должен показаться, угодить всем».

Золотухин В.С., Таганский дневник. Книга-1, М., «Олма-пресс»; «Авантитул», 2003 г., с.194.

 

Валерий Золотухин: «Думаю, достоевщина, мармеладовщина во мне присутствует. Есть в нас некая чертовщина: чем гаже, тем слаще; желание покопаться в себе. Понимаю пьющих людей (я и сам не безгрешен), возникает чувство какой-то вины, кромешной ответственности перед всеми. Уже не очень чётко, как в тумане, вспоминаешь, что ты наделал. Эти твои виноватые глаза, извинительные позы - они же потом в тебе отзываются садомазохизмом. Желанием сделать себе больно, чтобы потом этот опыт болевой, опыт страданий перешёл в твою роль, в твои писания, в твои образы. Мои дневники и откровения не были предназначены для публики. Ты выплёскиваешь туда все - это единственный способ общения с умным человеком и без посредника. Разговариваешь с воображаемым собой. Есть тут какая-то игра, потребность самому себе всё сказать и тем самым сохранить надолго уходящее время и собственное ощущение. Отдавая в печать свои дневники, стараюсь их не перечитывать. Если бы перечитал, то никогда бы этого не напечатал. А тут отдал - и отступать поздно, как будто яд выпил».

Дардыкина Н., Великие и ужасные, М., «Аст», 2004 г., с. 46.

«Золотухин откровенно сказал Губенко: «Я как говно, я по течению плыву». Я достаточно долго молчал о Золотухине, и, думаю, имею право кое-что ему сказать. Это постоянное «Я и Володя» в его дневниках с ударением, конечно, на «Я». Оказывается, Высоцкий прочёл прозу Золотухина и сказал: «Знаешь, я так никогда не смогу». И запил. Это, по-моему, уже дневники Смердякова. Я Золотухину так и сказал, но, кажется, он не понял. Он ведь очень простодушный человек, очень... До безобразия».

Филатов Л.А., Прямая речь, М., «Аст»; «Зебра Е»,  2007 г., с. 301.

Новости
Случайная цитата
  • Понятие «Травма рождения» по Отто Ранку
    Отто Ранк опубликовал книгу: Травма рождения / Das Trauma der Geburt und seine Bedeutung fur die Psychoanalyse, которая была посвящена Зигмунду Фрейду, но иначе трактовала ряд положений классического психоанализа. Так, Отто Ранк считал, что именно с травмой рождения, надо связывать главные трудности в развитии характера, а не с детской сексуальностью, как это считал отец психоалализа…  Он утверждал, что преодоление этой травмы должно быть основной задачей психоанализа. (За это О. Ранк был исключ...