Россия (СССР)
Грузинский художник-самоучка, работавший в жанре«наивной живописи».
Первые художественные навыки Нико Пиросмани получил у странствующих художников, которые расписывали вывески лавок и духанов. С 1895 года он начал сам расписывать вывески для торговых заведений.
Нико Пиросмани по большей части писал красками собственного изготовления на чёрной клеёнке. Если ему был нужен чёрный цвет – он просто не закрашивал соответствующие места...
«Следует отвергнуть чисто умозрительное предположение, будто художник, получив в юности цеховую подготовку, изучив каноны профессии, начал потом преодолевать их, став своего рода реформатором вывесочного жанра. О его профессиональной неподготовленности совершенно неоспоримо свидетельствует характер выполненных им надписей. Обучение шрифту входило в основы вывесочного мастерства, и рука прошедшего эту школу всегда видна. Между тем весь характер надписей Пиросманашвили на его вывесках идёт вразрез с элементарными правилами построения шрифта, они исполнены «как напишется». Исключение составляет лишь одна вывеска, но исключение по-своему красноречивое. Здесь надпись «Винный погреб» выведена ловкой и твёрдой рукой профессионала, с ухищрениями, претендующими на красивость. Вне всякого сомнения, она была выполнена кем-то другим; скорее всего, Пиросманашвили поручили обновить или переписать изображение на старой вывеске, не трогая самой надписи, что он и сделал (характерно, что дополнительный текст «Распивочно и на вынос», нанесённый поверх нового изображения, явно принадлежит ему, напоминая по графике ту специфическую скоропись, которой исполнены многочисленные надписи и пояснения в его картинах). Достойно удивления то обстоятельство, что надписи Пиросманашвили, не отвечая нормам шрифтового мастерства, в то же время не обладают и тем обаянием неумелости, которое составляет обычно достоинство надписи, выполненной автором неподготовленным, но живописно одарённым, чисто интуитивно заполняющим предоставленную ему плоскость. Объяснить это можно только равнодушием, может быть, даже неприязнью художника к шрифту как неизбежной повинности, связанной с утилитарностью его труда. Вывеска была для него побочным делом. Его тянуло к картинам, он и вывески решал как картины. Нет сомнения, здесь выразилось общее тяготение примитива к «большой» станковой живописи (к «верху»). Здесь уместно напомнить о дошедшем до нас в записи Ильи Зданевича (а значит, вполне достоверном) заявлении Пиросманашвили: «Живописцы вывесочные - это буквописцы и рисовать совсем не умеют». Постоянное и настойчивое стремление художника отмежеваться от своих коллег по профессии (точнее, от тех, кто мог бы считаться ими), даже противопоставить себя им, имело в своей основе потребность выйти из круга их профессиональных интересов и ощущение того, что этот выход осуществляется и его труд приближается к манящему «верху». Разница между «профессионалом» и «дилетантом», на равных правах входящих в то явление искусства, которое принято называть примитивом, лишний раз говорит о противоречивости и пестроте этого явления. Обстоятельства помогли Пиросманашвили объединить в себе обе эти тенденции. «Дилетант» среди «профессионалов» и «профессионал» среди «дилетантов» - своеобразие этого положения определяет природу его творчества».
Кузнецов Э.Д., Искусство Нико Пиросманашвили как явление «третьей культуры», в Сб.: Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени / Под ред., В.Н. Прокофьева, М., «Наука», 1983 г., с. 106-107.
«Посетителям нравились вывески Пиросмани - прозрачный виноград, тыквы, оранжевая хурма, кудрявые мандариновые сады и богатые натюрморты из разных травок, баклажан, шашлыков, сыра и жареной рыбы «локо».
Но бесконечно писать эти натюрморты для вывесок Пиросмани не мог.
Чрезмерность, как всегда, вызывала скуку. Тогда Пиросмани начал писать на вывесках многолюдные пирушки на траве, на узких крестьянских скатертях. На вывесках появились люди, пейзаж и животные, главным образом многотерпеливые ишаки.
Иногда Пиросмани сообща с хозяином придумывал для духана название. Чем замысловатее было название, тем больше оно нравилось. Пиросмани, усмехаясь, писал: «Шашлыки по-электрически» или «Одному не надо пить».
Особенно любили такие броские названия в грузинской провинции, где-нибудь в Озургетах, Ахалкалахах или Сагареджо.
Я уже не застал Пиросмани: он умер до моего приезда в Тифлис. Пиросмани оставил огромное живописное богатство.
Его картины ряд лет собирал Кирилл Зданевич, собирал буквально по крохам. Он разыскал почти всего Пиросмани, он спас работы прекрасного народного художника, совершил подлинный подвиг и впоследствии подарил собрание картин Пиросмани государству, иными словами - народу.
В 1913 году Кирилл Зданевич встретился в Петрограде с художниками Гончаровой и Ларионовым. Они приехали в Петроград из Молдавии и привезли смешные и очень живописные вывески, найденные ими в Тирасполе. Вывески очень понравились Кириллу Зданевичу. Вскоре в Тифлисе он увидел ещё более живописную вывеску в духане «Варяг» и купил её. Она была написана неизвестным живописцем Нико Пиросманашвили. У Кирилла были знакомства с крестьянами, духанщиками, бродячими музыкантами, сельскими учителями. Всем им он поручал разыскивать для него картины и вывески Пиросмани.
Первое время духанщики продавали вывески за гроши. Но вскоре по Грузии прошёл слух, что какой-то художник из Тифлиса скупает их якобы для заграницы, и духанщики начали набивать цену. И старики Зданевичи и Кирилл были очень бедны в то время. При мне был случай, когда покупка картины Пиросмани посадила всю семью на хлеб и воду. Жена Кирилла Зданевича Мария бегала на Дезертирский базар продавать последние серьги или последний жакет. Кирилл носился по Тифлису в надежде перехватить хоть немного деньжат. Наконец хмурый Кирилл (чем больше он бывал растроган, тем сильнее хмурился) принёс картину, молча развернул её, сказал: «Ну, каково!» - и картина после этого несколько дней провисела на почётном мосте в гостиной.
После этого Кирилл отсыпался от волнений, а потом начиналось паломничество любителей живописи. Из моей комнаты были слышны все разговоры в гостиной, и я вскоре знал назубок истории всех новых картин. Мое знакомство с Пиросмани началось с первого же дня моей жизни в Тифлисе, в квартире Зданенича.
Я снял у него комнату. Стены этой комнаты были завешаны от верхнего карниза до плинтуса клеёнками Пиросмани. В день приезда я только мельком взглянул на них. К тому же в комнате было сумрачно от зимнего тифлисского дня.
Но всё же меня все время не оставляла непонятная тревога - как будто меня быстро провели за руку через удивительную, совершенно причудливую страну, как будто я уже её видел или она мне давно приснилась».
Паустовский К.Г., Книга о художниках, М., «Искусство», 1966 г., с. 110-111.
«Нико Пиросманошвили был простой и неграмотный живописец вывесок. Он писал на клеенке в три цвета - охрами, зелёной землей и чёрной костью (со всеми вариациями серого). Его заказчики, тифлисские духанщики, требовали интересного сюжета, и он шёл им навстречу. На одной из его картин я прочёл собственноручную подпись - «Шамиль со свево караулом» (с сохранением орфографии). Нельзя не преклониться перед величием его «безграмотных» (не анатомических) львов, великолепных верблюдов с несоразмерными человеческими фигурами и палатками, победивших плоскость силою одного цвета. Если бы французы знали о существовании Пиросманошвили, они бы ездили в Грузию учиться живописи. Впрочем, они скоро узнают, так как по недосмотру вещи его почти все вывезены за границу».
Мандельштам О.Э., Кое-что о грузинском искусстве / Слово и культура: статьи, М., «Советский писатель», 1987 г., с. 179.
«Удивительное впечатление производят натюрморты Пиросмани. Их сравнительно немного, но ни один из них не похож на другой и каждый по-своему превосходен. Все они, как и почти все, что писал Пиросмани, написаны на глубоком чёрном фоне. Сам этот фон определялся материалом, находившимся в распоряжении художника. Но как же весело умел он разбрасывать на этом фоне шашлыки, и лепёшки, и кувшины с вином, зеленоватые дыни, и розоватых цыплят, и серебристо-серую рыбу, и белые головки лука, и красные хвостики редисок.
Владельцы духанов, заказчики этих натюрмортов, видимо, требовали, чтобы на них было изображено всё, чем располагает к услугам посетителей их духан, а художник, выполняя этот вполне практический и даже, по-современному выражаясь, деляческий заказ, создавал на его основе целые поэмы гостеприимства. […]
Я представляю себе, что искусство Нико Пиросманашвили может нравиться и не нравиться, как, вообще-то говоря, всякое искусство. Однако я замечал, что даже когда людям не нравится то, как пишет Пиросмани, они почти всегда чувствуют доброту и человечность этого художника, ту человечность, которая идёт от его глубоких народных корней, от его искреннего и непосредственного взгляда на жизнь и людей».
Симонов К.М., Пиросмани / Разговор с товарищами, М., «Советский писатель», 1970 г., с.179-180.
Н. Пиросмани скончался в Тбилиси от голода и болезни. Его работа «Арсенальская гора ночью» был продан с аукциона «Sotheby and Cо» за $1,6 миллиона.
Имя художника стало широко известно лишь спустя 50 лет после его смерти.
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
