Россия (СССР)
«Учитывать время – значит дольше жить».
Гастев А.К., Время / Как надо работать.
Практическое введение в науку организации труда,
М., «Экономика», 1972 г., с. 88.
Русский революционер, поэт и учёный. Организовал в 1920 году в Москве Центральный институт труда (ЦИТ).
«Основные линии судьбы Гастева - поэтическое творчество, революционная деятельность, производственный стаж рабочего и организационно-инженерные программы, - по всей видимости, шли рука об руку, параллельно. Пересекаясь, но не мешая друг другу.
Ссылки - это время для занятий литературой и инженерными проектами. В нарымской ссылке он не только шлифует поэтическое мастерство, здесь зарождаются первые мысли о «социальной инженерии».
Ссылки - это также школа профессионального мастерства для революционера. Их было много у Гастева. И после каждой - побег. 1900 г. - первая ссылка, побег, Швейцария, Париж, возвращение в Россию.
Снова ссылка, побег, эмиграция. И так почти двадцать лет нелегальной кочевой жизни. В промежутках между ссылками Гастев устраивается рабочим и овладевает несколькими профессиями, а одной - слесарной - в совершенстве. По существу, он повторяет путь Тейлора и проходит его последовательно: рабочий - инженер - директор. Даже общественно-политическая, лекционная «нагрузка» им выпала практически одинаково большая. Но если Тейлор чаще выступал перед инженерами, бизнесменами и студентами, то Гастев - перед рабочими, крестьянами, а потом уже инженерно-технической интеллигенцией».
Кравченко А.И., Классики социологии менеджмента: Ф. Тейлор и А. Гастев, СПб, «Русский Христианский Гуманитарный Институт», 1998 г., с. 34-35.
«И Гастев и Керженцев были активными деятелями Пролеткульта - организации, задуманной в партийных школах на Капри и в Болонье. Именно там в 1909-1911 годах был поставлен вопрос об отношениях культуры, революции и социализма.
Гастев был ещё и поэтом, автором сборников «Поэзия рабочего удара» и «Пачка ордеров». Его рубленые строфы скандировали со сцены синеблузники; он и сам принимал участие в пролеткультовских инсценировках своей поэзии.
В августе 1920 года Гастев создал то, что называл своим последним художественным произведением, «научной конструкцией и высшей художественной легендой», - Центральный институт труда (ЦИТ).
Его цель - помочь в создании «элементарной культуры привычек, без которых невозможно делать прочную, новую жизнь». Новая культура - это быстрота и точность движений, «ловкое владение телом», «способность неотступно биться». Она формируется производством, фабрикой, которую Гастев представлял «гигантской лабораторией», где машина организует действия рабочего, воспитывает его самодисциплину и интеллект.
Рабочий машинного производства - не просто исполнитель, но и управленец, «директор предприятия, которое известно под именем станка (машины - орудия)». «История, - писал Гастев, - настоятельно требует... смелого проектирования человеческой личности, психологии в зависимости от такого исторического фактора, как машинизм».
Сироткина И.Е., Свободное движение и пластический танец в России, М., «Новое литературное обозрение», 2011 г., с. 111-112.
«Один из самых эксцентричных деятелей Пролеткульта - Алексей Гастев, рабочий-слесарь из первых последователей Богданова, ставший поэтом и теоретиком культуры и прославившийся в первые годы революции как «певец стали и машин». После 1920 года он увлёкся применением в повседневной жизни системы организации и интенсификации труда методом хронометрирования движений, разработанной Фредериком Тейлором.
Члены его «Лиги времени», имевшей отделения во всех крупных городах, призывались нигде и никогда не расставаться с часами и вести «хронокарты», куда они записывали бы, как использовалась ими каждая минута суток. В идеале всем полагалось отправляться ко сну и пробуждаться в одно и то же время.
Для экономии времени он предлагал «механизировать речь», заменяя привычные в русском языке длинные выражения более короткими и используя аббревиатуры, за избыточное употребление которых и поныне он несет немалую ответственность.
Вершиной его разгорячённого вдохновения явились идеи о механизировании человека и его жизнедеятельности, в духе экспериментов по хронометрированию, проводившихся в Центральном институте труда, созданном и руководимом им.
Его посещали видения будущего, когда люди превратятся в автоматы, не имеющие своих имён, а только номера, и лишённые личных идей и чувств, чья индивидуальность должна раствориться без следа в коллективном труде: «Вот эта-то черта и сообщает пролетарской психологии поразительную анонимность, позволяющую квалифицировать отдельную пролетарскую единицу как А, Б, С, или как 325, 075 и 0 и т.п. ... Это значит, что в его психологии из края в край мира гуляют мощные грузные психологические потоки, для которых как будто уже нет миллиона голов, есть одна мировая голова. В дальнейшем эта тенденция незаметно создаст невозможность индивидуального мышления».
Этот кошмар, в котором один западный историк усмотрел «видение надежды», дал Евгению Замятину материал для его антиутопии «Мы», а Карелу Чапеку для пьесы Р.У.Р., где он впервые ввёл в обиход придуманное им слово «робот».
По странной иронии судьбы, приписываемый капитализму порок, а именно дегуманизация труда, стал идеалом для многих коммунистов.
Пролеткульт быстро развивался, в период своего расцвета в 1920 году он насчитывал 80 тыс. членов и 400 тыс. сочувствующих. На многих заводах существовали его ячейки, действовавшие независимо от партийных организаций».
Ричард Пайпс, Русская революция, в 3-х книгах. Книга 3, Россия под большевиками, 1918-1924, М., «Захаров», 2005 г., с. 374-375.
В 1921 году А.К. Гастев издал книгу по научной организации труда: Как надо работать.
А.К. Гастев развивал идеи А.А. Богданова, И.П. Павлова и Фредерика Тейлора. К сожалению, с ним не сработался и вынужден был уйти из института учёный, опередивший своё время - Н.А. Бернтштейн...
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
