Условия и история развития России
Условия и история развития России
Политические реформыПолитические реформы в стране
X
Атмосфера свободы как условие культурного взлёта по И.М. Ефимову
«В истории многих Мы есть периоды духовного застоя, когда ни одно семя не даёт плода.
Миропостигающая же функция в том или ином объёме наличествует всегда. Неизбежно кто-то должен заниматься хранением и передачей письменности, математических, технических, медицинских знаний; сочиняются какие-то песнопения, ткани испещряются узорами, строятся дворцы и замки; кто-то должен придавать словесную форму новым законам, следить за исполнением старых; господствующий религиозный культ требует специально обученных служителей.
Возникает естественный вопрос: есть ли какая-нибудь связь между устройством миропостигающей функции и расцветом культуры? в какой момент древо культурной жизни становится цветущим и плодоносным? под действием каких социальных ветров, сохнет и облетает?
Людям, считающим, что культура создается отдельными гениальными личностями, такой вопрос должен показаться бессмысленным. Их взгляд на дело заманчиво прост: культура расцветает там, где подряд рождается много одарённых людей, и не зависит от социальных условий.
Нет логических аргументов, способных поколебать такую точку зрения, но и разделять её тем труднее, чем ближе начинаешь знакомиться с реальными фактами истории. Как, неужели лишь по воле случая в Афинах гении рождались один за другим, а в соседней Спарте, как назло, - ни одного? Неужели только игре судьбы собрала в Древнем Риме второго века до Р. X. Тацита, Лукиана, Ювенала, Плутарха, Марка Аврелия, Эпиктета, Светония, Птолемея, Галена, а третий так обделила, что и вспомнить некого?
Можно ли объяснить капризами генов то, что Испания начала 1600-х годов дала миру Сервантеса, Каведо, Лопе де Вегу, Веласкеса, Кальдерона, Риберу, Тирсо де Молину, а потом за 300 лет - одного Гойю? Или что культурная русская жизнь, до этого столь плодоносная, по чистой случайности так резко оборвалась в начале тридцатых годов нашего столетия?
В принципе мы можем согласиться с тем, что могучий творческий дух одного человека способен прорвать даже самый изощрённый духовный гнёт. Но для возникновения целой культурной эпохи необходима особая атмосфера - атмосфера свободы, вне которой всякая культурная деятельность чахнет, задыхается, мертвеет.
Формальным объявлением свободы исследований, свободы творчества, свободы слова и совести такой атмосферы не создашь - необходимо ещё наличие широкого слоя людей, обладающих значительным социальным или экономическим Я-могу, способных воспользоваться этими свободами.
Возьмём ли мы «золотой век» Афин, итальянское Возрождение, голландскую живопись, английскую и швейцарскую науку, немецкую философию и музыку, современное итальянское кино или американскую прозу - всюду мы увидим такое сгущение блестящих имён, которое исключает мысль о случайностях и заставляет искать в свободном жизненном укладе этих Мы источник животворящей духовной сипы. Пусть даже свобода окажется не всеобщей, пусть она дарована лишь одному сословию - и в этом варианте она может произвести такие феномены, как дворянская культура Франции XVIII века или России - XIX. Даже самый крошечный островок свободы, ограниченный придворным кружком просвещённого монарха, может создать микроклимат, пригодный для произрастания культурных оазисов. Достаточно вспомнить дворы Эхнатона, Августа, Антонинов, багдадских халифов, веймарских герцогов, венских императоров.
Чем внимательней и подробней мы будем сопоставлять историю культуры с историей социальных состояний Мы, тем глубже проникнемся убеждением, что все люди, внесшие свой вклад в сокровищницу мировой культуры, могли созревать и творить только в атмосфере свободы, то есть в окружении обширных социальных Я-могу.
Как цветы высокогорных лугов не могут расти ни на заснеженных вершинах, ни на иссушенные предгорьях, так и для «цветов» культуры единственно возможной почвой оказывается высоко расположенная «площадка» социального контура - какой бы узкой она ни была. Там, где такой площадки не существует, где есть только власть имущие и подчиняющиеся, там всякое цветение прекращается, плоды не созревают, остаётся лишь рутинное исполнение мир о постигающей функции.
Из всех бед, приносимых торжеством деспотизма, упадок культуры меньше всего огорчает Мы. Если в государстве есть грамотные люди, умеющие писать депеши и подсчитывать налоги, художники, чтобы украшать храмы и рисовать плакаты, если для любого произвола власть имущих ловкие правоведы быстро находят подходящую формулу закона, а вечные вопросы больше не мучают подданных, ибо на них с достаточным апломбом выдаются вечные ответы, то Мы готово удовлетвориться таким положением. Требовать чего-то большего - зачем? Миропостигающая функция в таком виде вполне отвечает своему назначению, помогает сохранять сложившиеся формы социального здания.
Плод же культурной деятельности, творческий взлёт гения - это всегда нечто неожиданное, опасно-разрушительное, а главное, он оказывается (принадлежащим не данному Мы, а всему миру, мировой культуре.
Какой же смысл пускаться в такие хлопоты и выращивать его у себя? Если уж возникнет нужда, его всегда можно будет добыть на стороне: позаимствовать научное открытие, купить художественное произведение, нанять архитектора, списать конституцию».
Ефимов И.М., Метаполитика: наш выбор и история, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 86-88.
