Россия (СССР)
Отечественный физик-теоретик и популяризатор науки.
В 1933 году покинул СССР и уехал в США, где стал именоваться Джордж Гамов.
«В своих мемуарах Гамов утверждает, что стал скептиком и проникся недоверием к авторитетам ещё в детстве. Отец купил ему небольшой микроскоп, и Гамов решил узнать при помощи научного инструмента, вправду ли пропитанный красным вином хлеб, которым его причащали, превращается в плоть и кровь Христа. В церкви он спрятал немного хлеба с вином за щекой и поспешил домой - разглядывать спрятанное в микроскоп. Контрольным образцом ему служил кусок обычного хлеба, тоже смоченный вином. А чтобы узнать, как выглядят под микроскопом настоящие кровь и плоть, он срезал тонкий слой собственной кожи и обнаружил, что два одинаковых куска мокрого мякиша не имеют с ним ничего общего. В мемуарах он признавался, что со своим скромным инструментом отдельных кровяных телец разглядеть не мог, так что доказательство не было абсолютно надёжным, однако его хватило, чтобы отвратить юного Гамова от религии и приобщить к науке».
Уолтер Гратцер, Эврики и эйфории. Об учёных и их открытиях, М., «Колибри», 2010 г., с. 511-512.
«Для работы теоретику важнее повседневный круг общения. Особенно близко ещё со студенческих лет Гамов общался с молодыми теоретиками из Физико-технического института Львом Ландау и Матвеем Бронштейном. В ходу были их студенческие прозвища (Джони, Дау и Аббат) и название их компании - Джаз-банд. Социальная активность Джаз-банда принимала различные формы, но питалась из одного источника. Уже вполне самостоятельные исследователи, не нуждающиеся в научном руководстве, они хотели заниматься физикой на мировом уровне. Творческое свободолюбие плюс молодость (старшему из них, Гамову, было 27) побуждали их к действиям, от которых старшее поколение чувствовало себя неуютно. Одна из импровизаций Джаз-банда и привела к рождению ФИАНа. Впрочем, Гамов и его друзья имели в виду другое - они хотели создать небольшой Институт теоретической физики. Это не требовало затрат - теоретику для работы достаточно бумаги и карандаша. Были и стены, в которых институт мог поселиться. В конце 1931 года Гамов подал докладную записку с предложением разделить Физико-математический институт Академии наук на два самостоятельных института: математический и физический, «придавши Физическому институту роль всесоюзного теоретического центра, потребность какового резко ощущается в последнее время». Первой задачей будущего Института теоретической физики Гамов назвал разработку «вопросов теоретической физики и смежных дисциплин (астро- и геофизики) на основе диалектико-материалистической методологии...». Последние слова написаны поверх зачёркнутых «в согласии с современным материалистическим мировоззрением»: Гамову, видимо, объяснили, что он отстал от благонадёжной терминологии текущего момента».
Горелик Г., Андрей Сахаров. Наука и свобода, М., «Вагриус», 2004 г., с. 60-61.
Проживая в США, к работам по атомной бомбе Г.А. Гамов не был допущен «…из-за малости своего американского стажа: состояние в категории «порядочных людей» тогда к нему не приравнивалось, двадцатью двумя популярными книгами (не слишком ли много?), наконец, «экскурсом», как он сам его назвал, в генетику. Вокруг Гамова стоял гам, т. е. обстановка лёгкого скандала. Он всегда шокировал академические круги, которые и сами были не прочь пошутить и посмеяться, в меру разыграть кого-то, вежливо съязвить. Но у Гамова это всегда получалось сверх меры. За официальным столом он начинал рассказывать скабрезную историю по-французски, не соизмеряя, из-за плохого владения языком, степени неприличности используемых выражений. Популярные книги он не только писал, но и отчасти объяснял своему постоянному слушателю мистеру Томпкинсу, забавному, скромному, любознательному банковскому служащему, которого он выдумал. Но когда м-р Томпкинс появился в роли соавтора серьёзной статьи Гамова по генетике, публикация затянулась, ибо редакторы оказались, как ни странно, народом начитанным... В этом гаме естественно затерялись голоса тех, кто считал Гамова достойным Нобелевской премии. Учёный может быть против «теории стационарного состояния». Но Гамова не пригласили, по его мнению, на Сольвейевский конгресс 1958 г. из-за критики этой теории, выполненной в форме пародии на... Библию. Этому человеку было тесно в любых рамках, в том числе и в рамках портрета нобелевского лауреата…»
Марк Рейтман, Знаменитые эмигранты из России. Очерки о россиянах, добившихся успеха в США, Ростов-на-Дону, «Феникс», 1999 г., с. 31-32.
В 1954 году - почти сразу после открытия Дж. Уотсона и Ф. Крика - Г.А. Гамов сформулировал гипотезу генетического кода как соответствие двух текстов, записанных при помощи двух разных алфавитов. Парадокс заключался в следующем: из четырёх нуклеотидов может быть построено 64 различных кодона, а для построения белков используется только 20 различных аминокислот. Он предложил использовать технические средства криптографии (расшифровки неизвестных кодов) для решения проблемы генетики…
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
