Россия (СССР)
Русский театральный деятель, артист МХАТ, один из инициаторов мхатовских «капустников», на основе которых он впоследствии создал в 1908 году свой театр-кабаре «Летучая мышь». К.С. Станиславский считал Н.Ф. Балиева первым русским конференсье.
Н.Ф. Балиев смог финансово помочь МХАТу, играл эпизодические роли, но не обладал внешностью для ролей классического репертуара: он был толст, имел маленькие глаза… Он не выносил покоя и одиночества. Н.Ф. Балиев проводил свободное время, кроме ресторанов и скачек, в вырезывании различных карикатур, комических рисунков из иностранных журналов и сочинении к ним куплетов…
В афише «Летучей мыши» стояло: конферанс: «Балиев и публика».
««Балиев сумел расшевелить Москву, бонтонная публика премьер, боящаяся всяких шокингов, наконец перестала держать себя в узде. Дружно поют хором: «Это девушки все обожают» и популярный мотив из оперетты «Модная Ева» ...А чего, чего он только не придумает, чтобы расшевелить публику. Ловит каждую знаменитость и демонстрирует их с эстрады. Для Генриетты Роджерс публика пропела «Марсельезу» и - «О, Генриетта!». Затем артистку доставили на руках на эстраду, и публика устроила ей овацию. Появилась после «Хованщины» г-жа Збруева. Приветствовали свою любимицу от души, тепло, искренне. Г-жа Збруева пропела «под Плевицкую» «Ухарь-купец». Дали урок пения артистке. Весь кабачок хором несколько раз пропел тот же вальс из «Модной Евы». Когда г-жа Збруева вслушалась в него, публика запела pianissimo, и голос артистки покрыл это пение. Затем начала вальс сама г-жа Збруева. Урок пения прошел блестяще». Ни восторженный рецензент, ни публика не могли подозревать, что экспромты знаменитых артистов, любимцев театральной Москвы, «случайно» забредших в подвальчик «Летучей мыши» (среди них бывали Н.Ф. Монахов, М.М. Петипа, В.Н. Пашенная), заранее продуманы и выверены Балиевым, обговорены с ними и даже оплачены. Цель режиссёра достигнута. Зритель чувствует себя на равной ноге со знаменитостью. Как свидетель и участник, он приобщён к тайне рождения искусства. Его прямо вовлекают в акт творчества. И это происходит не в интимном закрытом кабаре, а в коммерческом общедоступном театре. Столь полного слияния зрительного зала и сцены не знал тогда ни один другой театр. Таким образом, одна из главных театральных и общеэстетических проблем времени, на которой сосредоточилось внимание многих теоретиков и практиков театра, в «Летучей мыши» - пусть на своём уровне, с иными, обусловленными спецификой жанра целями, - была разрешена. И это вводило московский театр-кабаре в контекст театральных идей времени, это позволяло многим критикам говорить об особой современности театра Балиева, в этом - одна из причин его ошеломляющего успеха. Целостность атмосферы «Летучей мыши», как когда-то целостность атмосферы ночного артистического кабачка, куда впускались лишь художники, непосредственным образом была связана с однородностью публики театра-кабаре. Поддерживаемая высокой входной платой, однородность зрителя определялась прежде всего общностью интересов, настроений, сходством социального положения завсегдатаев «Летучей мыши». В художников и лицедеев здесь играли богатые коммерсанты и предприниматели, респектабельные чиновники и преуспевающая интеллигенция. Богемность их, надо признаться, была густо приправлена буржуазностью. Новых обитателей подвальчика окружал изысканный комфорт. Буфет в «Летучей мыши» держал владелец «Эрмитажа», известный Щукин; шампанское «Ируа» покупали у крупнейшего поставщика вин Швейцера; однажды Балиев сообщил публике: капитал акционерного общества «Летучей мыши» составляет 100 тысяч рублей. Солидность театрального предприятия должна была импонировать зрителю балиевских премьер. Вот как описывает журналист премьерную публику московского театра-кабаре «Низкий потолок подвала. ..Душно, накурено. ...Серые непокрытые столы, дорогое вино, корзины фруктов. ...Обнажённые плечи дам в эффектных туалетах, фраки и смокинги мужчин. ...Шум, говор, общее пение хором… Это «Летучая мышь», первый день её сезона». Противоречие между «богемностью» и «буржуазностью» станет неразрешимым и в дальнейшем многое определит в эволюции «Летучей мыши». Итак, несмотря на усилия Балиева сохранить в неприкосновенности атмосферу художественного кабаре, она под воздействием нового зрителя существенно изменилась. Между тем публика была в полной уверенности, что пребывает в обстановке, ничем не отличающейся от артистического кабаре. Это заслуга Балиева; он творец этой иллюзии. Умело используя приёмы, родившиеся в кабаре, он ставит целое представление, внешне от прежних вечеров ничем не отличающееся... кроме того, что оно поставлено, что вся кабаретная «атмосфера» - искусный спектакль. Дух импровизации и все ритуалы кабаретного жанра создаются в результате невидимой работы режиссёра, его целенаправленная воля управляет как актёрами, так и публикой. Именно сейчас складывается режиссура Балиева, именно теперь формируется профессиональный облик конферансье Никиты Балиева, умело вовлекающего зрителя в самый центр действия, живого посредника между залом и сценой. «Дирекция сделает всё, чтоб зрительный зал... не был так чопорен, и часто публика невольно будет действующим лицом», - не устает повторять руководитель кабаре. В «Летучей мыши» рампа разрушалась на каждом шагу. Её игнорировал конферансье. Её - в каждом номере или миниатюре - попирали актёры».
Тихвинская Л.И., Повседневная жизнь театральной богемы Серебряного века: кабаре и театры миниатюр в России 1908-1917, М., «Молодая гвардия», 2005 г., с. 451-453.
В 1920 году Н.Ф. Балиев эмигрировал из России, вместе со своей небольшой труппой «Летучей мыши».
Регистрация на конференц
Страница конференции во ВКонтакте: 
