Критика философии
Критика философии
НЕрешение проблем / задачНЕНерешение актуальных проблем / задач, хотя средства для этого есть
X
Выработка русской национальной идеи по оценке Ю.Н. Солонина
При активном участии Ю.Н. Солонина, в Санкт-Петербурге прошли мероприятия: «Формирование гражданского общества как национальная идея России ХХI века» в 2000 году, а также «Российские Гражданские Форумы» в 2001 и 2003 годах, в которых приняли участие сотни философов и культурологов…
«Участники форума пытались придать какой-то рациональный смысл русской национальной идее.
Из этого ничего не вышло.
Конечно, каждая такая крупная встреча имеет свой смысл, она оставляет потом след в душах людей, становится явлением культуры, интеллектуальной жизни. Но своей прямой задачи он не выполнил и не мог выполнить.
Здесь я скажу вам так: я долго размышлял над этими неудачами и пришёл к выводу, что «русская национальная идея» - понятие, во-первых, анахроничное, то есть неуместное в наше время, и, во-вторых, вредное. И то и другое я для себя лично считаю принятым. Само понятие воспринимают по-разному. Ведь иногда толкуют так: русская национальная идея - это идея, которая должна действовать внутри самого нашего общества. И выражать идеал его внутреннего устроения и целей жизни людей.
Это национальная мечта, как, к примеру, американская мечта, но национальная идея - это то, с чем народ или общество выходят на горизонт жизни других народов, что предлагает реализацию какой-то общечеловеческой предназначенности, открывает горизонт истинного существования. Была, скажем, у немцев миссия культуртрегерства - дать народам новый порядок жизни. Французы в своё время осуществляли миссию «разума и духа свобод», даже Наполеон руководствовался этой идеей.
Американская демократия является той ценностью, которую, как универсальную ценность, предложила Америка двадцатому веку. В чём же смысл нашей миссии? Сплочение, соборность жизни? Об этом часто говорят адепты русской национальной идеи, которые пытаются оживить её сейчас в условиях рационализации, дисперсии общества, его атомизации, когда процветает культ индивидуализма и первенство личностных прав человека.
Когда у нас появилось то, что можно считать прообразом национальной идеи? Это идея третьего Рима, утвердившаяся на Руси в XV веке. Тогда происходило становление новой государственности, национального самосознания, шли процессы консолидации, формировались границы определенной территориальности. И одновременно наступил крах православия в его историческом центре в Византии, почему и возникла идея принятия на себя миссии главного носителя православной идеи.
То есть соединились политическая, государственная идея и защита православия - тогда и возникло представление о Москве как о третьем Риме.
Оно питало допетровскую Русь. Во всяком случае, какие-то её руководящие структуры. Потом оно сменилось более осторожной позицией. Когда стало очевидным цивилизационное отставание России, была поставлена задача обучения у Европы. Мы как бы спрятали за пазуху свою национальную гордость до конца XVIII века, а потом эта идея исподволь вспыхивает вновь.
Уже проявляет себя екатерининская эпоха мощного вхождения в Европу, потом наполеоновские войны, в итоге победоносно для нас закончившиеся, и появление особого сословия общества, которое мы называем интеллигенцией и которое начинает работать над этой идеей, придав ей иной смысл. С одной стороны, несомненная мощь духа и народных сил, а, с другой стороны, унизительная нищета общества, политическая незрелость нации. Когда это сочетается? Это сочетается тогда, когда человек не осознаёт себя ни в материальном, ни в физическом, ни в физиологическом, телесном смысле, а живет каким-то иным, скажем, духовным образом, нацелен как будто на какие-то задачи, сверх его собственного индивидуального бытия находящиеся, и от этого он жертвует собой, своими повседневными утехами.
Вот тогда и возникла эта идея русской жертвенности, миссионерства русского, особой призванности русского человека, реализуемой через его страдания, терпение, веру, умаление личного ради общего. Кому оказались милы эти установки? Не западникам, и даже не славянофилам, а той околославянофильской, полуобразованной среде, которая всегда восторгается прежде, чем начать мыслить.
Но постепенно эта идея в России утверждается в философской форме: Соловьёв, Бердяев, да и у Достоевского её существенный фундамент наличествует. Но ведь это, заметьте, особый тип сакрального мышления, мышления, пропитанного чувством священного. Но современное рационалистическое, прагматическое мышление, оно-то соответствует этому? Нет.
Затем это мышление могло существовать внутри того типа государства, которое мы успешно и радостно похоронили. Государства, претендовавшего на особое, исключительное место в политической системе мира. Нынешнее государство не может нести то напряжение, которое связано с реализацией политической части русской национальной идеи.
Поэтому на самом деле перед нами стоит более скромная, но разумная задача - выработать национальные приоритеты, национальные цели, построить их в разумном порядке и путём последовательного, кропотливого, повседневного труда и мелкой заботы наращивать хотя бы в какой-то мере, как говорили в девятнадцатом веке, «сумму благ». Поэтому для меня национальная идея - анахроническая мысль, безжизненная формула. Пустышка осталась, и нам предлагают играть ею под видом духовной работы. Реликт старой идейности остался, остались кучки людей, мнящих себя интеллигенцией, остались ретроспективно ориентированные старые структуры сознания, ностальгия по духовному величию, вот и занимаются этой идеей…»
Никольский Б.Н., Беседы у камина: Борис Никольский - Юрий Солонин / Святая простота, СПб, Изд-во «Журнал «Нева»», 2005 г., с. 267-269.
Викентьев И.Л., Трудная необходимость миссии компании
