«Теория самобытности развития России» – от неразвитости страны по оценке А.Н. Шебунина
«Ещё Л. Фейербах заметил, что «чем бессодержательнее жизнь, тем конкретнее Бог!».
Неудивительно поэтому, что российский «сознательный» интеллигент в поисках за содержанием всё более и более обращается к религии. Если разбиты надежды, если приходится констатировать торжество врагов, то нет содержания в жизни действительной и приходится обращаться к «потустороннему миру». И при этом мы не говорим о гг. Н. Бердяеве и Мережковском, этих пророках всевозможных новых религий, мы не имеем в виду даже г. Луначарского, искусно соединяющего религию с Марксом, мы говорим о всей той массе «революционных» когда-то интеллигентов, которые от бессодержательности текущей жизни (или, вернее, от неумения найти в ней содержание) уносятся под благосклонные покровы религии.
И посреди всей этой обывательщены ни у одного, может быть, неискушенного историческими познаниями российского «гражданина» возникает мысль: «Да нужна ли борьба? И зачем она? За какие цели она может вестись? Да не суждено ли нам идти своими «особыми путями»». Вот на этом вопросе об «особых путях России» нам и хотелось бы остановиться.
Особые пути! «Мы должны идти самостоятельной дорогой!». Эти фразы стали у нас обычными на языке наших охранителей и теоретиков официальной народности. Вопрос об «особых путях» России - один из самых могучих вопросов, когда-либо волновавших нашу общественную мысль. Теория самобытного развития и западничество - две главные идеи, вокруг которых совершалась борьба идейных и политических течений русского общества. Мы говорим это смело, прекрасно сознавая в то же время, насколько общи подобные утверждения. И нужно заметить, что увы! - покуда в борьбе держалась более или менее стойко только теория самобытного развития, западничество же рано или поздно превращалось в более или менее умеренную формулировку теории самобытного развития.
В дореформенную эпоху оба течения развивались в среде русского образованного барства. И то и другое одинаково характеризовались отвращением и ненавистью к настоящему, но далеко не одинаковым отношением к прошлому и будущему нашей Родины. Ненависть к нынешней русско-немецкой бюрократии вот, что одинаково воодушевляло оба лагеря. Но одни безропотно осуждали весь петербургский период нашей жизни и звали назад - «домой», в допетровскую Русь, где им все улыбалось и «добрые» патриархальные отношения и помещиков и крепостных и отсутствие (?) бюрократии. Чем не идиллия! В этой теории, сводившей на нет всю западную цивилизацию и возводившей на пьедестал самобытные начала православия, самодержавия и народности - не слышится ли вам сплошной стон русского барства и его протест против новой, медленно, но верно прокладывавшей себе дорогу капиталистической России. […]
Россия принадлежит к странам, о которых Маркс говорил, что они «страдают не только от развития капитализма, но и от недостатка его развития». Развитие капитализма в России и соответственное этому крушение народнических идеалов вызвали у нас появление марксизма; недостаточное развитие капитализма обусловило собой то, что активно проводить в жизнь идеи марксизма пришлось русской разночинной интеллигенции, которая и переделала марксизм сообразно старым революционным традициям. […]
В настоящее время последователями западнических идей могут быть только передовые представители пролетариата. Буржуазия не может влить ничего свежего в сокровищницу русской общественной мысли. Это испорченное до мозга и костей развращенное общество отдаёт гнилью уже и в России. Правда, в политическом отношении наша буржуазия еще не окончила своей прогрессивной роли, но её идейное содержание уже отдает гнилью. Пошлые мысли гг. Н. Бердяева, Булгакова, Мережковского и К°, «нового человека» Санина - г. М. Арцыбашева, не говоря уже о «писателях» - дегенератах - Кузьминых, Каменских и К° - всё это вящее тому доказательство. Мечты Г.П. Струве о «Великой России» и о примирении с властью - симптом близкого примирения с ней буржуазии - т.е., по крайней мере, её верхних слоев.
Так называемая демократическая интеллигенция исчерпала свою революционную мощь. Когда Г.В. Плеханов и др. обращались в 80-гг. к разночинцам с призывами идти к рабочему классу, они видели их задачу главным образом в формировании кадров для рабочей партии будущего, т.е. в пропаганде. Но эта задача исполнена. В руководстве же массовым движением интеллигенция потерпела фиаско: она всецело воскресила теорию самобытного развития, придав ей марксистскую поправку и вообще всю идеологию революционной кружковщины. […]
Итак, на основании всего вышесказанного мы можем сделать вывод: успех теории самобытного развития в дореволюционной России объясняется её экономической отсталостью.
Толчок, данный движением 1905 года к развитию производительных и культурных сил в стране вызовет у нас мощное развитие капитализма в связи с необходимыми изменениями в политическом строе и подготовит почву для развития действительно рабочего движения под знаменем всемирной рабочей партии. Интеллигент, примыкающий ныне к рабочему движению, должен очистить своё миросозерцание, должен отказаться от старых революционных традиций, должен перестать смотреть на себя как на некоего почтительного представителя «сознательности» в противовес стихийности масс и обязан проникнуться последовательным научным значением социалистического Запада».
Шебунин А.Н., Куда же мы идём? Мысли и заметки, в Сб.: Деятели русской науки XIX-XX веков. Исторические очерки, Выпуск III, СПб, «Европейский дом», 1996 г., с. 49-57.