Искусство- и литературоведение
Искусствоведение и литературоведение
Внедрение инновацийВнедрений инноваций
Положительное восприятие новогоПоложительное восприятие нового
X
Забытые произведения по В.В. Ерофееву [продолжение]
«Забытое произведение» нередко представляет собой одномерную вещь, то, что во французском литературоведении известно под именем «тезисного романа». Произведение, написанное для того, чтобы доказать какой-либо тезис, ограниченное этим доказательством, обречено на быстрое старение не только потому, что тезис устаревает или не полностью усваивается (отчего последующая эпоха утрачивает к нему интерес), но и потому, что это ограничение также не соответствует природе литературного творчества. Это видно на примере «Философских повестей» Вольтера, которые имели огромное влияние на читательскую публику вплоть до середины XIX века в силу увлекательности самой философской проблематики, но когда эта проблематика утратила непосредственную актуальность, возник кризис отношения к писателю, который выразил ещё Бодлер, назвав Вольтера «антихудожником». Тезисная проза живёт до тех пор, пока живы идеи, её породившие; затем наступает разочарование, отлив интереса и обнажается схематическая структура, отсутствие стилевой пластичности.
Быстро старятся декларативные произведения, где голословно объявлена позиция писателя, не подкрепленная художественным анализом, и возглас писателя, каким бы искренним он ни был, с течением времени оказывается неубедительным, порой просто несуразным. Быстро стареет большое количество произведений, открывших какую-то нужную в своё время общественную тему, вполне передовых для своего времени, но не ставших значительным литературным явлением. Это случилось с рядом «обличительных» произведений, написанных в русле натуральной школы; то же самое, думается, произойдет и с некоторыми бестселлерами «перестроечной» беллетристики. Они - свидетельство общественного подъема, они прокладывают путь новым тенденциям, но, проложив, выполнив свою общественную функцию, они угасают. Искренние произведения стареют не менее стремительно, чем произведения лукавые, если не обеспечены талантом, если им не хватает художественной глубины.
Старению подлежат и некоторые произведения большой литературы. Почему ещё Чехов говорил о том, что часть тургеневского наследия годится в архив? Тургенева не назовёшь второстепенным писателем. Однако в словах Чехова есть доля правды. Речь, впрочем, идёт не о том, что целый пласт русской жизни, связанный с поместным дворянством, сдан в архив. Скорее дело заключается в специфике тургеневского психологизма, который, отразив представления времени о человеческом характере, не всегда подкреплён художественной интуицией автора. Психологизм Тургенева как бы остаётся в своем времени, редко переходит его границы, подчинён известным понятиям, которые стали выглядеть позже излишне прямолинейными, может быть, даже схематичными.
Суд времени - безжалостная вещь, заставить потомков читать то, что с удовольствием читали современники, плененные смелостью мысли или эстетикой правдоподобия, невозможно, и редко когда переживали свое время произведения, недостойные его пережить. Безжалостный отбор в конечном счёте остаётся главной гарантией не только развития, но и самого существования литературы.
Всё сказанное не означает, что для писателя необходима установка на создание «непреходящего» произведения или что, садясь за письменный стол с подобными намерениями, он способен сыграть историческую роль. Готовых рецептов нет и не будет. А. Жид утверждал, что «добрые намерения ведут к плохой литературе». Точнее было бы сказать, что любые намерения недостаточны: и добрые, и худые.
Почти всегда, за редчайшими исключениями, мы оказываемся беспомощными в оценке будущей жизни произведения. Кто в 20-30-е годы, при всем том, что существовало понятие «гамбургского счёта» в литературе, мог определить посмертную судьбу платоновских рассказов, поставить Платонова выше таких популярных в ту пору и безусловно талантливых писателей, как Бабель и Пильняк? Кто мог предвидеть ещё лет тридцать назад, что в 70-е годы будут раскопаны и перепечатаны большими тиражами самые «мелкие», затерявшиеся в газетных «подпалах» фельетоны М. Булгакова? Приходится констатировать, что критика, при всём своём современном научном обеспечении, продолжает быть крепкой именно «задним умом», что она скорее идёт за оценкой, вынесенной временем, чем руководствуется своими специфическими критериями. Гораздо лучше обстоит дело с ретроспективным анализом, доказывающим гениальность того или иного произведения, выдержавшего испытание временем, то есть доказательством по сути дела уже доказанного, чем с анализом, опережающим эту оценку».
Ерофеев В.В., Поэтика Добычина, или Анализ забытого творчества / В лабиринте проклятых вопросов, М., «Советский писатель», 1990 г., с. 139-143.
Викентьев И.Л., Импульсные и долгоиграющие произведения
Мастер-класс И.Л. Викентьева по написанию статей / книг
