Мифы о творческих личностях
Мифы, связанные с творческой деятельностью, теорией творчества и самими творческими личностями…
X
Одинокий художник, недоступный пониманию по И.А. Ильину
Есть одинокие художники. Они при жизни не находят ни отклика, ни признания. В стороне от современных им поколений, от быстро возникающих и уносящихся запросов, направлений и течений, они созерцают и созидают свое, одинокое, взывающее как будто бы даже не к людям (Примите! Вникните! Исцелитесь и умудритесь!), а к Богу (Приими одинокую молитву мою!). Они сами не отвёртываются от людей, но люди отвертываются от них: люди смотрят и не видят, слушают и не слышат или, по слову Гераклита, присутствуя, отсутствуют.
Художник зовёт, даёт, поёт, показывает, рассыпает цветы, учит созерцать и молиться. А люди плывут в мутных водах современности и отзываются только на моду во всем её плоском короткоумии. Именно такие художники, богатые духом и видением, но бедные прижизненным признанием, часто вздыхают вместе с Томасом Муром и Пушкиным (Эхо): Тебе ж нет отзыва... Таков и ты, поэт!
Откуда это одиночество? Чем объясняется оно?
Оно объясняется тем, что художественный акт одинокого поэта по своему строению недоступен его современникам. Что это значит? Каждый художник творит по-своему, по-своему созерцает (или не созерцает), по-своему вынашивает (или не вынашивает), по-своему находит образцы, по-своему выбирает слова, звуки, линии и жесты. Этот самобытный способ творить искусство и есть его художественный акт - гибкоизменчивый у гения и однообразный у творцов меньшего размера.
В этом художественном акте могут участвовать все силы души - и такие, для которых у нас есть слова и названия (например, чувство, воображение, мысль, воля), и такие, для которых у нас, вследствие бедности языка и чрезвычайной ограниченности внутреннего наблюдения, ни слов, ни названий ещё нет.
Здесь тонкому и художественно зоркому психологу предстоит обширное и упоительное поле для исследования, и работа его даст бесконечно много и психологии творчества, и эстетике, и художественной критике, и творящим художникам, и воспринимающим обывателям.
Каждый художник по-своему видит всё: и внешний, материальный мир, и внутренний мир души, и заумный мир духовных обстояний.
Начнём с мира внешнего.
В живописи это ясно без дальнейших разъяснений: стоит сопоставить на миг манеру Клода Моне и манеру Верещагина, ведовскую тень Рембрандта и световой чекан Сорина, недопроявленность Коровина и отчётливую проявленность Нестерова.
В литературе это сложнее. Есть мастера внешнего видения, литературные живописцы - таков Л. Н. Толстой, показывающий нашим глазам сначала самого героя, а потом то, что его герой увидел вне себя или что и как он пережил в связи с внешними событиями. Есть мастера внутреннего видения, певцы человеческих страстей - таков Достоевский, погружающий наши души в такое внутреннее кипение, что нам становится решительно не до внешних образов. А у Пушкина есть дивные стихотворения, в которых о внешнем мире ничего нет, а только о внутреннем (например, Я вас любил, Дар напрасный и др.).
В музыке это утонченнее. Бетховен запрещает музыканту воспроизводить звуки и звучащие события внешнего мира: музыка может передавать только душевное состояние, вызванное бурей, рассветом или пением птиц. Бетховен как истинный гений знал, что музыка творит и поет о мире души и духа, что она обращена внутрь (интро-вертирована), что ей поэтому не подобает зву-ко-подражать или предаваться внешней живописи. Но послушайте после этого, что выделывает, например, Стравинский в своей симфонической поэме Соловей...
Обратимся к внутреннему миру. И здесь каждый художник иначе видит и иначе иное изображает, в зависимости от своих душевно-духовных сил. Вот мир человеческих чувств, во всей его неисчерпаемой сложности и утонченности: аффекты - эти глубокие, пассивно вынашиваемые раны сердца, от которых душа как бы заряжается и сосредоточивается в себе, но не разряжается; и эмоции - эти вырывающиеся из сердца восклицания, вопли и бури, разряжающие внутреннюю атмосферу. […]
Почему русские поколения XIX века прошли мимо русско-византийской иконы и открыли её только в начале XX века? Потому что русская интеллигенция XIX века все больше уходила от веры, и ее художественный акт становился светским (секуляризованным), декадентски безбожным и мелким. Огонь религиозного чувства загорелся лишь после того, как в первой революции был изжит запас отрицательных аффектов, скопившийся в эпоху духовного и политического нигилизма. Началось обновление всей духовной обстановки, и расцвела религиозная глубина художественного акта. Именно в этой же связи русская интеллигенция долго не имела органа ни для метафизической лирики Тютчева, ни для религиозно-нравственного эпоса Лескова...
И вот, бывает так, что художественный акт поэта, живописца или композитора в силу своего своеобразия оказывается недоступным его современникам. Правда, своеобразие само по себе далеко еще не обеспечивает достоинства; ведь своеобразны были и все эти Маяковские, Бурлюки, Шершеневичи, Маринетти и им подобные господа; они просто играли в своеобразие - то вызывающе, то нагло и кощунственно. Но замечательно, что это больное и извращенное оригинальничанье в большинстве случаев ведет не к одиночеству, а к больной и плоской популярности. Толпе достаточно почуять балаган, чтобы она уже начала отзываться; своеобразие оригинальничающего шута воспринимается быстро и перенимается легко, ибо его творческий акт мелок, схематичен и вульгарен, а человеку гораздо легче поползти на четвереньках, чем воспарить к небу... […]
А до тех пор истинный художник будет одинок во всем своеобразии своего художественного акта.
Я пишу эти слова для всех русских художников, одиноко творящих и одиноко томящихся в зарубежье и под ярмом. Это одиночество их я испытываю как величавое и священное, как бремя, которое они призваны нести, не изменяя ни себе, ни своему художественному акту. Пусть не слышит и не видит их поколение, захваченное вихрем современной смуты. Придёт час, это поколение протрезвится и прозреет. Придёт другой час, и новое поколение, очистившееся и умудрившееся, с любовью найдет их создания, насладится и умудрится и благолепно напишет их жизнеописания. А до тех пор они будут взывать не к людям, а к Богу и к будущей России.
Ильин И.А., Одинокий художник / Собрание сочинений в 10-ти томах, Том 6, Книга II, М., Русская книга, 1996 г., с. 352-357.
К сожалению, подобные утверждения: … художественный акт одинокого поэта по своему строению недоступен его современникам. Что это значит? Каждый художник творит по-своему, по-своему созерцает (или не созерцает), по-своему вынашивает (или не вынашивает), по-своему находит образцы, по-своему выбирает слова, звуки, линии и жесты, построены на очень малой статистике, что не даёт возможности увидеть то общее, что характерно для разных художников...
