Открытия в области языкознания, лингвистики и т.п.
История обучения именно творческим приёмам, технологиям и т.п.
X
«За исключением драматического искусства, процветавшего только в Афинах, обречённого пасть вместе о ними, и красноречии, способного жить только в атмосфере свободы, язык и литература греков сохранили надолго свой блеск. Люций и Плутарх были достойными современниками века Александра.
Правда, Рим поднялся на уровень Греции в поэзии, красноречии, истории, в искусство рассуждать с достоинством, изяществом и приятностью об отвлечённых предметах философии и наук. Греция сама не имела поэта, который дал бы, подобно Вергилию, идею совершенства; ни один из её историков не мог бы сравниться с Тацитом. Но этот момент блеска сопровождается быстрым упадком. Со времени Люция писатели Рима были почти только варвары. Иоанн Златоуст говорит ещё языком Демосфена. Но ни у Августина, ни даже у Иеронима (которому едва ли может служить оправданием влияние на него африканского варварства) мы не встречаем более языка Цицерона или Тита Ливия.
И это потому, что изучение литературы, любовь к искусствам не была никогда в Риме истинной народной склонностью; что временное усовершенствование языка было делом рук не национального гения, но нескольких людей, воспитанных Грецией; что территория Рима была всегда почвой, чуждой литературе, где благодаря усердному насаждению она могла восприниматься, но где она, предоставленная самой себе, должна была вырождаться.
Значение, которым долго пользовался в Риме и Греции талант трибуна и адвоката, обусловило образование многочисленного класса риторов. Их труды способствовали прогрессу ораторского искусства, принципы и тонкости которого они развили. Но они обучали также другому искусству, которым слишком пренебрегают современные народы и которое следовало бы теперь применять также к печатный произведениям.
Это - искусство легко и быстро приготовлять речь так, чтобы расположение её частей, способ её произнесения, украшения, которыми она уснащается, становились по крайней мере сносными. Это было искусство, дающее возможность говорить почти экспромтом, не утомляя своих слушателей разбродом своих идей, неровностью стиля, не возмущая их нелепыми декларациями, грубыми нонсенсами, странными несообразностями. Сколь полезно было бы это искусство во всякой стране, где обязанности службы, общественный долг или частный интерес могут заставить говорить или писать, не давая времени обдумывать свои речи или сочинения! История этого искусства тем более заслуживает нашего внимания, что современные народы, которым оно, между прочим, было бы часто необходимо, по-видимому, ознакомились только с его смешной стороной».
Ж.-А. Кондорсе, Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума, М., Государственное социально-экономическое издательство», 1936 г., с. 95-99.
