Бернард де Мандевиль - английский врач (по образованию), сатирик и экономист.
Через несколько лет после смерти Бернарда де Мандевиля, но опираясь на его возрения, а также на идеи Джона ЛоккаиАнтони Шефтсбери, Дэвид Юм опубликовал «Трактат о человеческой природе».
Эффекты, которые ведут к усилениютворческой деятельности!
X
Инстинктивное поведение и преодоление инстинктов по Бернарду Мандевилю
Моралисты ... тщательно изучили все сильные и слабые стороны нашей натуры и, обнаружив, что ни один из людей не был ни настолько чёрств, чтобы не поддаться очарованию похвалы, ни настолько испорчен, чтобы терпеливо сносить презрение окружающих, совершенно справедливо заключили, что самым могущественным аргументом, который может быть использован в отношении человеческих существ, является лесть.
Используя это колдовское средство, они восхваляли превосходство нашей натуры перед другими живыми существами; превознося до небес и всячески расхваливая проницательность нашего ума и обширность познаний, они произносили тысячи панегириков величию нашей души, благодаря которой мы обладаем способностью совершать самые благородные деяния.
Незаметно вкравшись этим искусным способом - лестью - в сердца людей, они начали учить их понятиям стыда и чести, представляя одно из них как самое худшее из всех зол, а другое - как наивысшее благо, до которого могут возвыситься смертные. Когда это было достигнуто, они стали говорить людям, насколько не соответствует достоинству столь возвышенных созданий забота об удовлетворении тех желаний, которые являются у них общими с дикими животными, и игнорирование в то же время тех высоких качеств, которые обеспечили им превосходство перед всеми другими живыми существами. Они вынуждены даже были признать, что зов природы очень настойчив, что сопротивляться ему трудно, а полностью подавить - тем более. Но они использовали этот [аргумент] только в качестве довода, чтобы показать, насколько достойно похвалы обуздание вожделений и насколько позорно, с другой стороны, не пытаться подавлять их.
Для того чтобы вызвать дух соперничества у людей, они разделили весь [человеческий] род на два класса, резко отличающихся друг от друга.
Один [класс] состоял из недостойных, презренных людей, которые постоянно гнались за наслаждениями, были совершенно неспособны к самоотречению и, не заботясь о благе других, не имели никакой более высокой цели, кроме своей личной выгоды; став рабами сластолюбия, такие люди безо всякого сопротивления уступали любому низменному желанию и употребляли способности своего разума лишь на то, чтобы умножать чувственные удовольствия. Эти низкие, подлые твари, говорили [моралисты], являются отбросами человеческого рода и, имея лишь облик человека, ничем не отличаются от диких зверей, кроме своей внешности.
Другой же класс состоял из возвышенных, одухотворённых натур, которые, будучи свободны от низменного эгоизма, считали совершенствование духа своим самым прекрасным приобретением и, установив себе истинную цену, находили наслаждение лишь в украшении той части своей натуры, в которой заключалось их превосходство; презирая всё то, что у них было общего с неразумными существами, они с помощью разума боролись со своими наиболее скверными наклонностями и, ведя постоянную войну с самими собой, чтобы способствовать спокойствию других, ставили своей целью содействие общественному благу и обуздание их собственных страстей. […]
Этих [моралисты] называли подлинным представителями своего возвышенного рода, превосходящими по ценности другой класс, причем их превосходство на несколько степеней выше превосходства всего человечества над дикими зверями.
Из того, что было сказано, нам следует ожидать, во-первых, что герои, предпринявшие такие чрезвычайные усилия, чтобы обуздать некоторые свои природные наклонности и отдавшие предпочтение благу других в ущерб своему собственному интересу, не отступят ни на дюйм от тех прекрасных понятий относительно достоинства разумных существ, которые они восприняли, и, имея всегда на своей стороне авторитет власти, со всей возможной энергией будут отстаивать как то уважение, которое следует оказывать представителям этого класса людей, так и их превосходство над остальными людьми.
Во-вторых, те, которым не хватило бы достаточного запаса гордости или решимости, чтобы поддержать себя в подавлении того, что было для них самым желанным, следовали бы чувственным велениям [своей] природы, однако им было бы стыдно признаться, что они являются теми презренными несчастными созданиями, которые принадлежат к низшему классу и вообще считаются недалеко ушедшими от диких зверей....
Бернард Мандевиль, Исследование происхождения моральной доброты / Басня о пчёлах, М., Мысль, 1974 г., с. 67-69.
