Системный анализ
Различные подходы к анализу систем
Методология наукиОсновные работы в области методологии науки
X
Предпосылки / история системного анализа по Э.Г. Юдину
«… один момент, глубоко объединявший научное и философское мышление Нового времени: субстанциональность его типа или стиля, возникшая ещё в античности, но непосредственно унаследованная от средневековья и взятая от него в заметно модифицированном виде.
Перенесённый на почву науки, этот момент лишился мистической окраски, приданной ему схоластами и алхимиками, а в методологическом плане соединился с атомизмом или, точнее, элементаризмом.
Все научные дисциплины этой эпохи исходили из существования некоей единой и элементарной первоосновы в изучаемой сфере действительности, причем, с одной стороны, эта первооснова полагалась глубоко скрытой в недрах вещей, а с другой - она, в соответствии с реальными ориентирами тогдашней науки, трактовалась обычно принципиально механистически (например, в виде сил или невесомого эфира).
На субстанцию и её свойства опиралось, по сути дела, всякое научно-теоретическое объяснение, она выступала в качестве руководящего методологического принципа стратегии научного исследования.
Руководящим и основополагающим принципом субстанциональность была и в философии Нового времени. В системах Декарта, Спинозы и Лейбница субстанциональный подход выступает настолько рельефно, что здесь не требуются какие-то дополнительные комментарии. Эта линия не утрачивается, а лишь изменяется по своему содержанию и углубляется в связи с тем переходом, который совершился с утверждением немецкой классической философии и который можно назвать переходом от онтологизма к гносеологизму. […]
Первооснова всего сущего усматривалась в так или иначе понятой активности познающего субъекта. Наиболее последовательное выражение эта линия получила в системах Фихте и Гегеля: Фихте впервые возвёл на уровень субстанции деятельность и на этой основе построил самую грандиозную пожалуй, систему, проникнутую духом активизма; Гегель же, пытаясь реализовать объективно-логический подход к деятельности, сформулировал тезис о субстанции-субъекте, посредством которого он выражал идеи тождества мышления и бытия, совпадения логики, гносеологии и онтологии.
Нужно подчеркнуть, что этот второй тип субстанциональности сыграл важную роль в конструировании наук о духе в качестве самостоятельных областей современного научного знания. Достаточно сослаться на роль идеи деятельности (трактуемой как субстанция) в становлении научной психологии, современного языкознания, социологии. […]
… в биологии в этом смысле примечательную роль сыграли так называемые организмические концепции. Главным противником, против которого они направлялись, был механицизм. Ему противопоставлялось убеждение, что интегративные характеристики живого не могут быть выведены из элементаристских представлений. Правда, в ряде случаев это убеждение соседствовало с модернизированными идеями витализма (как это имело место, например, в холизме, в концепции эмерджентной эволюции). Но для многих представителей органицизма наряду с механицизмом был неприемлем и витализм.
В частности, Л. фон Берталанфи, начинавший свою теоретическую деятельность в качестве представителя органицизма, теоретически и экспериментально показал несостоятельность виталистической трактовки Г. Дришем принципа эквифинальности и дал этому принципу естественнонаучное объяснение, продемонстрировав, кроме всего прочего, что он действует не только в биологических, но и в химических системах (Bertalanffy L. von. General system theoiy. Foundations, development, applications. N.-Y., 1968, p. 132-134).
Обратим внимание на то, что в концептуальном плане такое объяснение опиралось на введение понятия открытой системы. Развитие организмических идей позволило по-новому поставить проблему целостности в биологии: целостность перестала быть только постулатом, поскольку были открыты конкретные пути к обнаружению и изучению её механизмов.
Ещё одна мощная линия перестройки и обогащения концептуального аппарата биологии была связана с развитием экологии, в рамках которой живая природа предстала как сложная многоуровневая система. В интересующем нас сейчас плане экологические исследования особенно важны тем, что они по существу завершили формирование предпосылок для систематической разработки проблем биологической организации.
В результате организованность живой материи была признана не менее важным фактором, чем способность к эволюции. На этой базе биология раньше, чем какая-либо другая область знания, пришла к осознанию не только множественности связей изучаемого объекта, но и многообразия типов этих связей. Этот вывод стал одним из главных тезисов системного подхода.
Особая ветвь организмических концепций возникла в психологии, причем очень характерен методологический фон, на котором выдвигались эти концепции. С одной стороны, начавшееся ещё в XIX веке внедрение в психологию объективных методов способствовало оформлению её в качестве самостоятельной научной дисциплины, опирающейся на контролируемый эксперимент.
С другой стороны, из всего арсенала методологических средств на перестройку психологии поначалу наибольшее влияние оказывали именно методы исследования, а другие компоненты методологии (прежде всего концептуальные средства и схемы объяснения) формировались под непосредственным воздействием методов. Поскольку же эти последние заимствовались из гораздо более развитой в то время физиологии высшей нервной деятельности, постольку и обновление концептуально-объяснительного аппарата приняло отчётливо выраженную физиологическую окраску. В методологическом плане это привело к тому, что на смену одной неадекватной схеме объяснения - ассоцианизму, опирающемуся на элементаристский принцип, - пришла другая, чисто методологически, быть может, ещё менее адекватная. В её основании лежал физиологический редукционизм, т. е. стремление свести психику к мозговым процессам. Крайней формы эта линия достигла в бихевиоризме, который объявил лишёнными всякого научного содержания собственно психологические понятия, такие, как «сознание», «воля» и т.п., а в качестве единственного первоэлемента психической жизни выдвинул связку «стимул - реакция».
Вскоре было обнаружено, что такая трактовка сферы психического принципиально недостаточна и в сущности ведёт к утрате психологией собственного предмета. Это стимулировало попытки построения концепций, опирающихся на существенно иные принципы подхода к психике. Первой из таких концепций явилась гештальтпсихология. её основоположники -
В. Кёлер, М. Вертгаймер и К. Коффка - показали, что в психологических процессах важнейшую роль играют так называемые структурированные целые - гештальты. […]
В дальнейшее методологическое перевооружение психологии особенно заметный вклад внесла культурно-историческая концепция
Л.С. Выготского, развитая в работах ряда советских психологов, и «генетическая эпистемология» Ж. Пиаже, одна из самых влиятельных школ современной психологии. Трактуя психику как исключительно сложное образование, не допускающее элементаристского подхода, Выготский и Пиаже сделали два новых шага в понимании её системного строения. Первый из них состоял в утверждении принципа развития - генетического подхода к психологическим структурам.
Второй шаг выражал в высшей степени характерный антиредукционизм, направленный против физиологизации психики: вместо поисков объяснения психического, образно говоря, «внизу», в его физиологической подоснове, Пиаже и особенно Выготский предприняли попытку вывести специфические черты психики человека из социальных форм его жизни, т.е. «сверху». […]
В развитии новых методологических идей заметную роль сыграли структуралистские концепции, возникшие сначала в лингвистике, а затем в этнографии. Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра, считавшегося отцом современного структурализма в языкознании, показала самостоятельную роль системного плана анализа языка и связанную с этим относительную независимость синхронного и диахронного аспектов его изучения. Хотя из этого тезиса нередко делались (и продолжают до сих пор делаться) крайние выводы в духе отрицания научной плодотворности диахронического анализа, нельзя не заметить, что без методологически (но, конечно, не онтологически) обоснованного разведения синхронии и диахронии вряд ли возможно построение содержательных и конструктивных научных предметов, посвященных специальному изучению процессов функционирования.
Новые принципы подхода к действительности начинают применяться не только в отдельных специальных науках, но и для решения комплексных проблем, все более настойчиво выдвигаемых перед наукой и практикой в XX веке. Попытки решения этих проблем приводят к созданию концепций большой обобщающей силы, причем в их методологическом фундаменте значительное место занимают системно-структурные идеи.
Одним из блестящих примеров в этом отношении может служить учение о биосфере В.И. Вернадского - одного из величайших учёных нашего столетия. В концепции Вернадского на современном научном уровне рассматривается вопрос о глубоком единстве биотических и абиотических факторов существования и развития жизни на Земле, а понятие ноосферы (введённое, правда, не самим Вернадским, a Ле Руа и Тейяром де Шарденом, но на основе идей Вернадского) ставит в связь с этими факторами и развитие человеческой цивилизации».
Юдин Э.Г., Методология науки. Системность. Деятельность, М., «Эдиотриал УРСС» 1997, с. 90-91 и 144-148.
