Аварии и катастрофы
Предвестники, а также сами аварии и катастрофы
Условия и история развития РоссииУсловия и история развития России
Деградация обществаДеградация общества
X
Системный кризис в СССР / России по оценке Н.Н. Моисеева
«Системные кризисы довольно хорошо изучены теорией организации. И еще в 1911 г. в своей знаменитой «Тектологии» А.А. Богданов уделял этой проблеме важное место, правда, используя другой язык. С подобным явлением сталкиваются и сегодня. Так, например, в послевоенные годы системный кризис охватил корпорацию Форда, которая начала терпеть убытки. Тогда правительство США ввело в компании президентское правление. Старый аппарат управления был распущен и за несколько лет правительственные чиновники восстановили функционирование корпорации, после чего она была возвращена владельцам.
Этот пример является иллюстрацией того, что для преодоления системного кризиса необходимо существование системы более высокого уровня, имеющей возможность вмешаться в деятельность системы, переживающей кризис. Ну, а если такой системой является само государство, у которого не может быть системы более высокого уровня? Здесь и кроются ответы на вопросы: а зачем нужна демократия? И что такое демократия? На эти вопросы нынешние «демократы» ответить не могут.
Так вот, в 1950-х и даже начале 60-х годов в Советском Союзе системного кризиса не было! У страны была четко поставленная цель - добиться паритета в ракетно-ядерном вооружении с США. Это была главная цель, поставленная партией, правительством, она сделалась и главной целью всей страны, ей была подчинена вся её деятельность, деятельность всего аппарата. И попробовал бы чиновник любого уровня манкировать своими обязанностями в угоду тем или иным собственным интересам! […]
Когда наши обществоведы говорят о том, что в Советском Союзе была реализована система социализма, я думаю, что они, мягко говоря, ошибаются. В нашей стране в послевоенные годы была создана и отлажена «система одного завода», в которой каждая отрасль играла роль отдельного цеха и была своеобразным монополистом, если для «системы одного завода» может быть применена такая терминология. В ней была организована весьма сложная система собственности, обсуждение которой нас выведет далеко за рамки данной работы. Нельзя не сказать о том, что этой системе были свойственны определённые социалистического типа свойства - образование, медицина и т.д.
Первые признаки грядущего неблагополучия я увидел, сопоставляя происходящее на Западе в области использования вычислительной техники во время моих первых поездок за границу в 1959 и 1961 гг. с тем, что происходило у нас дома. Во время моей первой поездки мне удалось побывать в вычислительных центрах фирмы Сименс и Хонивел-Бюль. […]
По возвращении домой я стал довольно интенсивно пропагандировать необходимость качественного изменения всей политики в области создания и, главное - использования вычислительной техники. Более того, выяснилось, что у меня немало союзников, которые думали так же, как я и тоже стремились изменить сложившуюся ситуацию. Это, прежде всего, академик С.А. Лебедев, создатель нашей первой отечественной ЭВМ - БЭСМ-1. Я рассказал ему о своих зарубежных впечатлениях и высказал мнение о том, что необходимо сокращать производство специализированных ЭВМ и ориентироваться на производство универсальных компьютеров, которые можно использовать для нужд управления производственными процессами. Маститый собеседник мне тогда сказал, что он давно так и ставит вопрос перед министерством, но результат его активности легко окажется обратным: производство знаменитых наших универсальных ЭВМ - линию БЭСМ вообще могут однажды закрыть.
К сожалению, прогноз С.А. Лебедева оправдался.
Вот тогда я и начал понимать, что «система одного завода» требует коренной реконструкции - она не сможет принять нового вызова научно-технической революции. Отрасль-цех нужен тогда, когда цель достаточно примитивна и нет необходимости в широкой номенклатуре производства. И, главное, в её быстрой смене. Мы же теперь вступаем в эпоху, когда исход «холодной войны» будет решать не паритет в ракетно-ядерном вооружении, тем более, что он достигнут, а в общем уровне технического развития государства, в конкурентоспособности нашей промышленности. И здесь мы сталкиваемся с трудностями, непреодолимыми в рамках «системы одного завода».
Одним отраслям объективно невыгодно переходить к производству более сложных универсальных компьютеров, другим - внедрять компьютерную технологию в собственную деятельность - надо многому учиться заново, да и людей придётся менять!
Но самым грозным индикатором грядущей стагнации был провал косыгинских реформ, тем более, что их внедрение было освещено всем необходимым набором партийных решений, и казалось, что их успех заранее обеспечен. Их провал означал, что номенклатура не принимала реформ в принципе. Её собственные интересы стали выше интересов страны, а маразмирующие старцы, которые возглавляли государство, вряд ли отдавали себе отчёт в опасности происходящего, да и сами не очень стремились к реализации реформ.
Интеллигенция достаточно точно понимала суть происходящего, и я думаю, что к середине 70-х годов она уже выработала свою позицию, которая правда нигде никогда чётко не формулировалась. […]
Просматривались две «главные опасности», избежать которых в рамках существовавшей системы и перманентного все развивающегося системного кризиса многим из нас казалось невозможным. Первая - это проигрыш «холодной войны». Он означал, прежде всего, что наша страна оказывалась аутсайдером в области научно-технического прогресса. Другими словами, наша страна автоматически уходила на периферию развивающегося мира, со всеми вытекающими отсюда последствиями. […]
Я пришёл к убеждению, что и классический рыночный капитализм, и принятая в нашей стране «система одного завода» в равной степени тупиковые пути развития человечества. Следует искать иные принципы развития общества, качественно иные! И, самое главное, не делать резких революционных скачков. Я всё более внимательно присматривался к истории нашего нэпа и мне казалось, да и сейчас кажется, что мы упустили тогда удивительный шанс. Сегодня он уже неповторим, ибо в 30-е годы было уничтожено крестьянство - основа самодеятельного населения. Тем не менее многое из опыта нэпа можно было бы использовать даже и сегодня.
Как-то году в 1985-м или в начале 1986-го, я был приглашён на совещание, которое проводил М.С. Горбачёв. В перерыве он подошел ко мне, и у нас состоялся очень короткий, но значительный разговор: «Что-то Вы перестали к нам заходить?» На это я ответил: «Одно дело, когда Вы были секретарем, отвечающим за сельское хозяйство, а теперь Вы Генсек». «Ну, а как Вы прокомментируете настоящее?» И тогда я сказал ему фразу, которую помню во всех деталях: «Пока у Вас в руках императорская власть, ликвидируйте монополию отраслей, попробуйте восстановить систему, подобную синдикатам времён нэпа». Михаил Сергеевич отреагировал: «Да, интересно. Напишите».
Я подробно написал свои соображения и передал письмо в его личную канцелярию. Прошло ещё года два-три и я снова увидел Горбачёва на каком-то совещании. Теперь уже я к нему подошёл и спросил о моем письме. Ответ был сухой и лаконичный: «Не помню. Вероятно, не получал». Как говорится - комментарии излишни.
Правительство нас - научно-техническую интеллигенцию - не слышало.
Вопрос о постепенном реформировании «системы одного завода», а следовательно, и сохранении тех социальных завоеваний (образование, медицина, занятость и т.д.), что позволяло гражданину смотреть спокойно на своё будущее, был окончательно снят к концу 80-х годов.
