Философия
Отдельные философские парадигмы, метафоры и идеи…
ПостэндшпильДело творческой личности, после ёё физической смерти
X
Ученики / Последователи философских систем по А.В. Перцеву
«К примеру, некий мыслитель X прочёл труд мыслителя Y, которого он считает великим.
Он вынес из этого труда некоторую мысль и теперь по гроб жизни считает себя обязанным мыслителю Y, представляя себя всего лишь учеником последнего (тот крайне удивился бы, узнав об этом).
Казалось бы, похвальная скромность налицо. Где же здесь гордыня? А гордыня в том, что отныне ученик единолично претендует на верное понимание мысли учителя. Между тем ещё неизвестно, понял ли он эту мысль вообще...
Смешон был бы литературовед, который заявил бы, что он один обрёл, наконец, истинное понимание смысла «Евгения Онегина» или «Короля Лира». Каждый волен полагать, что у него - свой Пушкин и свой Шекспир.
Но почему-то существует множество философов, которые ничуть не сомневаются в том, что именно они абсолютно точно поняли Гегеля или Хайдеггера. Примеры из истории философии ничему их не учат.
А между тем Э. Гуссерль вовсе не согласился с тем, что «Бытие и время» М. Хайдеггера есть продолжение его собственного учения. И. Кант отнюдь не признал своим учеником И.Г. Фихте, хотя тот и уверял, что понимает смысл кантианства гораздо лучше, чем его создатель. Гегель полагал, что его систему понял лишь один из учеников, Розенкранц, да и то неправильно. А К. Маркс уверенно заявлял, что если его продолжатели - марксисты, то он - не марксист.
Нынче в России моден постмодернизм. Но учениками ироничных критиков философской классики часто делаются люди, серьёзные до унылости.
Они воспринимают язык постмодернизма, обстоятельно упражняясь в его сложности, однако совершенно не воспринимают постмодернистского духа.
Критика занудного культурного педантизма превращается у них в столь же занудный педантизм. Подрыв безоговорочной веры в незыблемость классических канонов вырождается у них в новую безоговорочную веру, в благоговение перед теми, кто занят этой подрывной деятельностью. Постмодернизм, задирающий все и всяческие философские школы, стараниями его многочисленных унылых последователей уже превращён в одну из таких же философских школ...
Тому, кто не ведает, как шутят на Западе учёные люди, постмодернистские писания могут показаться совершенно серьезными.
Но ещё Ф. Ницше как-то заметил, что по книге невозможно определить действительную позицию автора. Нужно видеть, с каким выражением лица были сказаны напечатанные слова. Нужно видеть позу, в которой они были произнесены. Нужно внимательно присмотреться, в какую именно фигуру складывались пальцы говорящего...
Если понимать под постмодернизмом непочтение к классике, то вся русская философия - ещё больший постмодернизм, чем постмодернизм французский. Истинный ученик учится, но отнюдь не боготворит учителя. Боготворили бы Гегеля его русские последователи, так не именовали бы Егором Фёдоровичем, недоучившимся пастором. Благоговение и шутка несовместимы. Благоговение науке противопоказано - именно это отличает её от религии.
Шутка же в науке возможна вполне, поскольку расставаться с прошлым можно, только смеясь. А наука - это непрерывное и безуспешное расставание с прошлым.
Французские постмодернисты выступают в роли великих провокаторов, заявляя, что философия умерла. Российские их последователи верят им на слово. Горе, горе, повторяют они, на Западе умерла философия. Посыплем же себе головы пеплом!
Но какое, спрашивается, дело до этого современному россиянину? Ведь он, собственно, никогда и не знал покойную. Круг знакомых с ней в России всегда был весьма узок. Страшно далеки были они от народа.
У нас в России своя собственная жизнь. Оставим же европейцев с их проблемами…»
Перцев А.В., Душа в дебрях технологий, М., «Академический проект»; Екатеринбург «Деловая книга», 2004 г., с. 8-9.
