Советы молодым композиторам И.Ф. Стравинского
«- Г-н Стравинский, есть ли у Вас какой-нибудь назидательный совет молодому композитору?
- Если он может заработать круглый миллион вне музыки, пусть серьёзно подумает об этом и забросит на время таланты. В любом другом случае пусть его не вдохновляют меньшие суммы. Он должен уйти в подполье и только писать, то есть не стремиться к помощи фондов, академическим наградам, ректорству в колледже, почётным степеням иностранных университетов. Пусть не ездит он на конгрессы культуры, не дает интервью, не трещит по радио о призвании искусства, не рецензирует новые сочинения (кроме своих собственных - под псевдонимом); пусть не проталкивает, не продвигает, не маневрирует, не рекламирует, не улаживает и не устраивает.
- Некоторые композиторы заимствуют структуру у науки. Например, Ксенакис использует предельную теорему Я. Бернулли, а его «Метастазис» сделан по тем же чертежам, что и один из павильонов на Брюссельской выставке.
- Меня восхищает экономия. Я с надеждой смотрю в будущее и вижу, как последователи Ксенакиса пишут музыку, которая одновременно подсчитывает сумму налогов и указывает, где надо вести новое городское строительство. Пока же, признаюсь, я бы не решился войти в дом, сделанный по тем же чертежам, что и музыка, которую в последнее время мне довелось слышать.
- Теперь, когда спрос на программистов безудержно растет, думаете ли Вы, что в будущем компьютеры будут играть большую роль в обслуживании искусства?
- Когда компьютер станет универсальным источником знания электронной культуры, художественное творчество, если и сохранится, очевидно, изменится коренным образом в своих задачах, в своих принципах, в своём исполнении. Сам я испытываю чисто луддитскую реакцию. Как и все, я с радостью ожидаю результатов компьютеризации медицинской информации (с которой уже не справляется ни один врач). Но в отличие от многих других я прихожу в ужас от планов превратить информацию непосредственно в речь. Можно сойти с ума от одной мысли о миллионах электронных голосов, не отличимых от живых (не говоря уже о шуме).
- Каким образом в наш век эстет выше среднего уровня (от среднего до высокого) может ответить на вопрос: «что такое искусство»? Иными словами, когда сплющенный автомобиль можно считать скульптурой? Когда музыкой считать «напевы без мелодии»?
- В большинстве случаев живописью по-прежнему считают то, что показывают в музеях, а музыкой - то, что исполняют в залах, традиционно ассоциируемых с концертами. Можно отличить искусство и по способу торговцев предметами искусства, которые должны поддерживать своё дело. Их формула (вполне эффективная) гласит: «Покупай теперь в надежде, что это станет искусством». Я сам, например, заметил, что в последнее время часто перестаю различать музыку и не-музыку в некоторых направлениях концертной деятельности. Не знаю, смог ли бы я распознать нового музыкального гения. Если бы мне пришлось подобно Шуману приветствовать нового Шопена, я бы так изменил его слова: «Не снимайте шляп, господа! Вполне возможно, что это просто шарлатан».
- Слово «авангард» предполагает направление. В каком же направлении движется нынешний авангард?
- Не имею никакого представления! Ведь я не знаю, какое течение в музыке устремлено вперёд, и что вообще значит «вперед». Если, например, Вариации на тему Диабелли Бетховена предвещают так много, мы делаем прогноз задним числом. В науке будущие завоевания сейчас сформулированы в виде целей, в музыке мы даже не сумеем указать те области, где можно ожидать какого-то развития. В науке прогресс можно измерить, он выступает как нечто абсолютное; в музыке же нельзя даже прийти к согласию, в чём же заключается прогресс. Музыкальные языки возникают в результате всё новых вливаний эмоций, новых акцентов и новых комбинаций эмоций в согласии с переменами в самом музыкальном словаре (как потерями, так и приращениями). Но новая лингвистическая мода может оказаться более примитивной, чем старая. Что касается нынешнего авангарда, то я почти не следил за ним вот уже несколько сезонов, а ведь это такая область, где месяц может считаться эрой, а при нынешнем темпе «динамического устаревания» идея не может считаться новой уже через пять минут после своего возникновения. Кажется, однако, общая тенденция направлена по-прежнему в сторону смешения разных средств воздействия, в сторону синтетического выражения, к созданию этакого мгновенного Gesamtkunstwerk, а потому эта тенденция уводит нас прочь от музыки в собственном смысле слова. Всё это легко понять. Подобная тенденция уводит и от сочинения музыки, поскольку для моего консервативного ума куча наваленных эффектов - совсем не то, что эффекты, возникающие в ходе и в рамках развёртывания порядка. Какой-то (отнюдь не вечный) интерес представляли для меня поиски недавнего авангарда в области изучения деталей человеческих ощущений, когда сам человек находится наедине с собой в полной неподвижности. Сама по себе эта идея не нова (вспомните ощущения Гулливера в момент пробуждения в стране лилипутов), но она воодушевила целое течение только с появлением Беккета. Мы должны быть благодарны мистеру Кейджу, создавшему параллель в музыке - в виде звуков дыхания и глотания (усиленных до шума Ниагары), шороха отдельного волоска.
- Эти изменения в словаре и, как Вы выразились, «новые вливания эмоций» - исключительно внутренние события в музыке или они каким-то метафорическим образом связаны с реальным миром?
- На мой взгляд, метафорические ряды, символы, думы и чувства, связанные с ними, существуют исключительно в мозгу слушателя, без «реальной» основы в музыке. Иными словами, наделение музыкальных произведений субъективными реакциями слушателя, по существу, есть всего лишь жалкий софизм. Более того, я сомневаюсь, чтобы субъективные сферы даже у самых метафорических слушателей были бы так богаты и разнообразны, как им кажется. Большинство «свободных» ассоциаций на самом деле сводятся к сравнительно небольшому кругу привычных и стандартизованных ситуаций. Но это порождает всё новые и новые вопросы, которые в конечном счёте ведут к известному постулату о том, что не сознание определяет жизнь, а наоборот (кажется, эта мысль высказана впервые в «Немецкой идеологии» Маркса)».
Интервью И.Ф. Cтравинского «New York Rеview of Books», в Сб.: Стравинский – публицист и собеседник / Ред.-сост. В. Варунц, М., «Советский композитор», 1988 г., с. 297-299.
