Природа богов по данным разных философов в изложении Цицерона [продолжение]
(34) Да и Ксенократ, тоже ученик Платона, не благоразумнее его в этом вопросе. В своих книгах о природе богов он совсем не описывает божественный облик. Он говорит, что богов восемь: из них пять - те звёзды, которые называются блуждающими, и один, который состоит из всех, вместе взятых, остальных звёзд, неподвижно прикреплённых к небу, как будто так просто представить себе одно цельное божество, состоящее из рассеянных членов. Он ещё добавляет седьмого бога - солнце и восьмого - луну. В каком смысле эти боги могут быть блаженными - понять невозможно. Из той же школы Платона Гераклид Понтийский наполнил свои книги детскими сказками. Он также считает божественными то мир, то разум. Божественностью он наделил также планеты, а у бога отнимает способность чувствовать и приписывает ему изменчивую форму. В той же книге и Гераклид относит к богам небо и землю.
(35) А непостоянство Теофраста просто невозможно вынести. Он то ставит на первое место по божественности ум (mens), то небо, то небесные созвездия и звезды. Не следует также слушать и его ученика Стратона, прозванного «Физиком». Этот считает, что вся божественная сила заключается в природе, и в ней же содержатся причины рождения, увеличения, уменьшения всех вещей, но нет в ней совсем ни чувства, ни облика. […]
(37) Не менее крупную ошибку допускает в своем суждении ученик Зенона Аристон, считающий, что невозможно познать, какой вид имеет божество. Он говорит, что богу не присуще чувство (sensus), и сомневается даже, живое ли существо бог. А Клеанф, который вместе с вышеназванным слушал Зенона, то говорит, что сам мир есть бог, то наделяет этим названием ум (mens) и душу (animus) всей природы, то решает, что истинный бог - это небесный огонь, самый удалённый и выше всего находящийся, со всех сторон окружающий, всё обвивающий и всё охватывающий, огонь, который называется эфиром. Он же, словно бредящий, в тех книгах, которые написал против чувственного наслаждения, то измышляет некий образ и облик бога, то всей божественностью наделяет звезды, то считает, что нет ничего божественней разума (ratio). Получается, что у него нигде совершенно не обнаруживается то божество, которое мы познаём нашим умом, стремясь, чтобы понятие о нем совпадало с тем, что, словно отпечаток, заложено в нашей душе.
XV. (38) А Персей, слушатель того же Зенона, говорит, что богами стали признавать людей, которые придумали нечто очень полезное для украшения жизни. И сами полезные и спасительные вещи были также названы именами богов, так что он даже говорит, что эти вещи не только придуманы богами, но и сами являются божественными. Но что может быть бессмысленнее, чем наделить божеским достоинством грязные и безобразные вещи, или уже уничтоженных смертью людей причислить к богам, причем все почитание их будет состоять в проявлении глубокой скорби?
(39) А уж Хрисипп, который считается хитроумнейшим толкователем бреда стоиков, собирает великую толпу неведомых богов, причём настолько неизвестных, что мы не можем даже по догадке их вообразить, хотя наш ум, кажется, может мысленно вообразить что угодно.
Он ещё говорит, что божественная сила заложена в разуме (ratio), а также в душе (animus) и уме всей вселенной (universa natura). И сам мир (mundus), говорит он, - это бог и вездесущее разлитие его духа. Он уверяет, что бог - это главная сущность мира, которая заключается в уме (mens) и разуме (ratio), которая все совокупно содержит в себе и всё охватывает и проникает. А ещё он говорит, что бог - это фатальная сила и необходимость будущих событий. Кроме того, он уверяет, что бог - это огонь и то, что я раньше назвал, - эфир. Затем все то, что по природе своей может течь и распространяться, как, например, вода, и земля, и воздух; что бог - это также солнце, луна, звезды, вселенная, которая содержит в себе все, а ещё - люди, достигшие бессмертия.
(40) Он же утверждает, что эфир - это то, что люди называют Юпитером, а тот воздух, что распространяется над морями, - это Нептун. А земля - это то, что называется Церерой. Подобным образом он толкует имена и остальных богов. Он ещё говорит, что сила постоянного и вечного закона, которая как бы является руководителем жизни и наставником в обязанностях, - это Юпитер, а также называет Юпитером фатальную необходимость (fatalis necessitas) и извечную истинность (sempiterna veritas) будущих событий. Во всём этом, однако, нет ничего такого, в чем мы могли бы видеть наличие божественной силы. (41) Эти все утверждения можно прочитать в его первой книге о природе богов. Во второй же книге он пытается побасенки Орфея, Мусея, Гесиода и Гомера согласовать с тем, что он сам написал в первой книге о бессмертных богах, согласовать так, что может показаться, будто эти древнейшие поэты, сами того не подозревая, были стоиками. Следуя ему, Диоген Вавилонский, в книге озаглавленной «О Минерве», относит рождение Юпитером и происхождение богини-девы к области естествознания, отделив это от басен.
XVI. (42) То, что я изложил, - это скорее похоже на бред безумцев, чем на мнения философов, но не на много ведь безрассуднее и то, что распространили голоса поэтов и причинили тем больший вред, чем пленительней их язык. Ибо они вывели богов воспламененных гневом и безумствующих от похоти, заставили нас увидеть их войны, сражения, битвы, раны; кроме того, - их ненависть, раздоры, разногласия, рождения, смерть, ссоры, жалобы, проявления самой необузданной страсти, супружеские измены, заключения в цепи, сожительство со смертными и в результате - рождение смертного потомства от бессмертных».
Цицерон, О природе богов / Философские трактаты, М., «Наука», 1997 г., с. 50, 53-57.
