Научные парадигмы
Научные парадигмы
Оценки научных теорийОценки научных теорий
Категории / Картины мираПредельные категории, различные картины (модели) мира
X
Настоящая истина – едина (а не двойственна) – оценка Раймонда Луллия
Фома Аквинский - «князь философов» и гений компромисса разработал доктрину, которой католическая церковь придерживается и поныне. С одной стороны, Фома Аквинский соглашался с тем, что методы философии и теологии совершенно различны, но, в то же время утверждал, что ряд религиозных догматов нуждается в философском обосновании, ибо, будучи доказанными, они становятся ближе человеку и укрепляют его веру...
«Новый импульс спорам в XII веке дала теория «двойственной истины», которой придерживался Аверроэс, а в следующем столетии развивали латинские аввероисты во главе с магистром Парижского университета Сигером Брабантским (ок. 1240-1284), заколотым фанатиком за свои еретические взгляды. Теология опирается на истины откровения, а философия - на данные науки, каждая из них в собственной области сохраняет ценность, но совместить их невозможно, - утверждал Авэрроэс. Поэтому истинное в философии может быть ложными в теологии, и наоборот. Толпе нужно оставить её веру, ибо она «налагает узду на людей из народа, препятствует им губить друг друга и ссориться», в то время как философы должны умозрительно и бестрепетно приближаться к истине.
Такая двуличность была неприемлема для Луллия. Господствующим мотивом его философии было убеждение, что истина одна, и то, что справедливо для веры, не может быть ложным для разума. Поэтому с помощью ratio necessaria (необходимых обоснований) любой догмат христианства может быть доказан, а любое заблуждение язычников опровергнуто.
«Пусть христиане, - писал Луллий, - снедаемые пламенной любовью к делам веры, примут во внимание, что (так как ничто не может противостоять доказательствам, которые благодаря силе доводов могущественнее всех других вещей), они способны с их помощью и с благословения Господня направить иноверцев на истинный путь. Ибо они не могут не отказаться (во имя того, что истинно и необходимо) от веры, ложность и внутренняя противоречивость которой доказаны».
Своим противникам, настаивавшим на том, что разумное доказательство отнимает нравственную заслугу религии, Луллий отвечал, что оно не создаёт веру, а только придаёт ей такие объективные основания, благодаря которым она может быть передана другим.
Разум и вера - суть различные формы одного и того же содержания; разум показывает возможность и необходимость того, что даётся верой. Она держится на возвышенных вещах и никогда не опускается до рациональной почвы, в то время как доказательства поднимаются ввысь до этих возвышенных вещей, и это приводит к знанию и пониманию. «Доказательство догматов веры невозможно без помощи самой веры, - утверждал Луллий. - Чтобы найти убедительные объяснения чудес и возвыситься до их понимания, необходимо заранее поверить в них, предположив, что они истинны или что они могут быть таковыми».
Он постоянно повторял слова пророка Исайи: «Не уверуешь, не уразумеешь», напоминал, что «Бог велит любить Его всем нашим разумом» и что св. Пётр призывает «представлять доказательства веры, которые содержатся в нас».
Итак, вопреки как мрачным ортодоксам тертуллианового типа, гордившимся своей темной верой, так и аверроистам, Луллий утверждал возможность полного слияния теологии с философией. Особенно возмущала фанатика и страстотерпца теория «двойственной истины», и он, по словам французского мыслителя Эрнеста Ренана, «был главным героем ... крестового похода против аверроизма». В своей яростной оппозиции он заходил столь далеко, что заявлял: «Если христианская вера не может быть обоснована разумными доводами, тогда нет никаких оснований для утверждения её истинности».
Подобными высказываниями Луллий навлекал на себя обвинения в ереси и при жизни, и после смерти».
Полунов Ю.Л., Взыскующие знания, СПб, «Алетея», 2012 г., с. 59-60.
