«Лермонтов рано почувствовал в себе исполинские силы. Гениальность свою он воспринимал как избранничество. Уже мальчиком поэт считал, что он рождён для свершения великих дел, для славы родины, для блага народа.
Художественное творчество он никогда не рассматривал как нечто самодовлеющее. Поэта с первых же написанных строчек увлекали гражданские цели. Он мечтал о роли поэта-пророка, о прямом историческом действии. Мысль о великой миссии, для которой он предназначен, сопровождалась у Лермонтова трагическими предчувствиями. Ему казалось, что он не успеет свершить задуманных дел, что его постигнет ранняя и насильственная смерть. Больше всего поэт боялся погрязнуть в ничтожестве, в среде пошлой посредственности. Он стремился к подвигам, к героическим деяниям, внутренне подготовившись заплатить за них, если нужно, головой.
Произведения, в которых Лермонтов говорит о своей избраннической миссии, носят неясный характер. Они облечены в дымку таинственности. Мысли, выраженной в них, придан загадочный характер. Создается впечатление, что поэт заносил на бумагу думы о своём великом призвании в зашифрованном виде. У Лермонтова были свои заветные мысли, чувства, даже имена, которых он не хотел преждевременно раскрыть перед миром:
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? кто
Толпе мои расскажет думы?
Я - или Бог - или никто!
Мысль об избранничестве проходит настойчиво через всё творчество поэта. Перед исследователем встает заманчивая задача - проникнуть сквозь воздвигнутую поэтом таинственную ограду. Задача эта представляется осуществимой. При внимательном анализе за недомолвками и иносказаниями обнаруживаются контуры определённого круга идей, многократно взвешенных разумом и фантазией поэта.
Ещё в отрочестве Лермонтов заметил противоречие своих мечтаний с реальным порядком вещей. Он видел, что суровый ветер окружающей жизни легко развевал их легкую и нестройную цепь. Сознание противоречия между идеалами и действительностью рано родило у поэта трагические предчувствия: ему суждено, полагает он, только начать какую-то неведомую и чудную песню, но ему не удастся допеть её до конца.
И слышится начало песни! - но напрасно! -
Никто конца её не допоёт!..
Предчувствие невозможности выполнить до конца своё назначение в мире вследствие препятствий, создаваемых действительностью, рождало в Лермонтове протестующий, злой и мстительный скепсис. Это - голос оскорблённого, отвергнутого добра, голос насмешки над миром, над людьми и над самим собой - за веру в мир и людей. Пятнадцатилетний мальчик пишет «Мой демон»:
Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров.
Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нём, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он. -
Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,
И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей».
Кирпотин В.Я., «Неведомый избранник», в Сб.: Жизнь и творчество М.Ю. Лермонтова: Исследования и материалы: Сборник первый, М., «Государственное издательство художестенной литературы», 1941 г., с. 3-4.
