История создания «Оды к радости» Людвига ван Бетховена
Фридрих Шиллер в 1785 году написал для масонской ложи оду К Радости / An die Freude.
Людвиг ван Бетховен положил изменённый текстна музыку в 1793 году, кроме того, она вошла в состав 9-й симфонии композитора. Вот как это описывает биограф:
Из глубины этой бездны скорби, Бетховен задумал воспеть Радость. Это была мечта всей его жизни. Он думал об этом ещё в 1793 г., в Бонне. Всю жизнь он хотел воспеть Радость и увенчать ею одно из своих великих творений. Всю жизнь он колебался в выборе точной формы гимна и в том, в какое сочинение следовало его поместить. Даже в девятой симфонии он далеко ещё не решился окончательно. До последней минуты он был готов сохранить Оду к Радости для десятой или одиннадцатой симфонии. Необходимо отметить, что девятая симфония озаглавлена не так, как её обычно называют: Симфония с хорами, а Симфония с заключительным хором Оды к Радости. Она могла получить (и это едва не случилось) другой финал. В июле 1823 г. Бетховен ещё подумывал о том, чтобы снабдить её инструментальным финалом, который он впоследствии использовал в квартете ор. 132. Черни и Зонлейтнер уверяют даже, будто после её исполнения (май 1824 г.) Бетховен ещё не отказался от этой мысли.
Введение хора в симфонию представляло большие технические трудности, о которых нам свидетельствуют тетради Бетховена и многочисленные попытки его ввести голоса иным способом и в другом месте сочинения. В набросках второй мелодии adagio он пишет: Возможно, что хору уместно было бы вступить здесь. Однако он не мог решиться расстаться со своим верным оркестром. Когда мне приходит мысль, - говорит он, - я слышу её в инструменте, но никогда не в голосах. Поэтому он отдаляет применение голосов до последней возможности; и доходит до того, что отдаёт инструментам не только речитативы финала, но и самую тему Радости. Стоит задуматься над объяснением этих отсрочек и колебаний: причина их лежит глубоко.
Страдалец, вечно терзаемый горем, вечно стремился воспеть превосходство Радости и из года в год откладывал этот труд, заново захватываемый круговоротом страстей и печали. Он достиг цели только в последний день. Но зато с каким величием! В тот момент, когда впервые должна вступить тема Радости, оркестр сразу умолкает: наступает внезапное молчание, что придаёт вступлению хора таинственный и божественный характер. Так оно и есть: тема эта действительно - божество.
Радость сходит с неба, овеянная сверхъестественным покоем: её легкое дыхание ласкает страдание; и первое её прикосновение так нежно, когда она вкрадывается в выздоравливающую душу, что, подобно другу Бетховена, хочешь плакать при виде её кротких глаз. Когда тема вслед затем переходит к голосам, она сперва появляется в басах, с серьезным и несколько подавленным характером. Мало-по-малу Радость овладевает всем существом. Это победа, война со скорбью. Мы слышим ритм марша, передвижения войск, пылкое и прерывистое пение тенора, все эти трепетные страницы, в которых чувствуется дух Бетховена, ритм его дыхания и те вдохновенные взгляды, с которыми он бегал по полям, сочиняя своё творение, объятый демонической яростью, подобно старому королю Лиру в грозу. Воинственная радость сменяется религиозным экстазом, затем священной оргией, исступлением любви. Целое человечество простирает руки к небу, издаёт мощные клики, устремляется навстречу Радости и прижимает её к своей груди.
Творение Титана победило посредственность общества. Легкомыслие Вены на миг поколебалось; она всецело принадлежала Россини, итальянским операм.
Бетховен, приниженный, оскорблённый, намеревался переселиться в Лондон и исполнить там свою девятую симфонию. Снова, как и в 1809 г., несколько благородных друзей обратились к нему с просьбой не покидать родины. Мы знаем, - говорили они, - что вы написали новое произведение духовной музыки, в которой выразили чувства, внушенные глубокой вашей верой. Оно полно сверхъестественного света, проникающего вашу озаренную душу. Нам известно также, что венок ваших великих симфоний обогатился ещё одним бессмертным цветком… Ваше отсутствие в течение последних лет печалило всех тех, чьи взоры были обращены к вам. Все с грустью думали о том, что гениальный человек, стоящий так высоко среди живых, оставался безмолвным, в то время как на нашей почве пытался укорениться жанр иностранной музыки, обрекая на забвение произведения немецкого искусства... От вас одного нация ждёт новой жизни, новых лавров и нового царства правды и красоты, вопреки моде наших дней... Дайте нам надежду, что мы вскоре увидим исполнение наших желаний... И да расцветет вдвойне наступающая весна, для нас и для мира, благодаря Вашему дарованию!
Это великодушное обращение показывает, как велико было не только художественное, но и нравственное влияние, которым пользовался Бетховен в избранных кругах Германии. Первое хвалебное слово, которое приходят на ум его почитателям, это не наука и не искусство, а вера.
Бетховен был глубоко взволнован этими словами. Он остался. 7 мая 1824 г. в Вене состоялось первое исполнение мессыи девятой симфонии. Успех носил характер триумфа, несколько даже вызывающего. Когда Бетховен появился, его встретили пятью взрывами аплодисментов; между тем, в этой стране этикета принято было встречать троекратным рукоплесканием императорскую фамилию. Понадобилось вмешательство полиции, чтобы положить конец манифестации. Симфония вызвала неистовый восторг. Многие плакали. После концерта с Бетховеном от волнения сделался обморок; его отнесли к Шиндлеру, где он провёл в забытьи, не раздеваясь, без пищи и питья, всю ночь и следующее утро.
Торжество оказалось мимолётным и не принесло Бетховену никакой выгоды. Концерт не дал ему ничего. Материальные трудности жизни остались теми же. Он снова увидал себя бедным, больным, одиноким, - но победителем: - победителем над человеческой посредственностью, над собственной судьбой, над своим страданием.
Жертвуй, всегда жертвуй мелочами жизни своему искусству! Бог выше всего! (О Gott uber alles!).
Ромен Роллан, Героические жизни / Собрание сочинений, Том XIV, Л., Время, 1933 г., с. 37-41.
В 1972 году Ода к радости она была принята в качестве официального гимна Совета Европы в аранжировке Герберта фон Караяна.
