Научные парадигмы
Теория элитТеория элит
ЭтикаЭтика и этические системы
Список задач в явном видеСписок проблем / задач в явном виде
Список допущений в явном видеСписок допущений / парадигм в явном виде
X
Анализируя литературные произведения, Д.Л. Быков несколько раз акцентирует вопрос: а имеет ли смысл – в случае опасности – спасать непременно всех людей?
«После окончания школы Александр Миндадзе некоторое время работал секретарём в суде, и эта работа, думаю, сформировала его в большей степени, нежели оконченный в 1972 году ВГИК и последующая служба в войсках связи. Именно тогда, накануне поступления, Миндадзе придумал первый свой сценарий. Поезд должен был столкнуться с другим составом, машинист ценой жизни предотвратил крушение - это в предыстории, а история - жизнь пассажиров после катастрофы. Десяток разных новелл. Живут они пошло и скучно, словно и не спас их человек, и не погиб за них. Однозначного вывода нет, да и какой вывод? Не спрашивать же: «Стоило ли?» - ясно, что человек погиб не за их насыщенную и осмысленную жизни, а просто потому, что людей спасал. И вообще: где критерий полноценности? Может, именно такое полуживотное состояние и есть самое прекрасное, потому что от этих людей уж точно никому никаких неприятностей вроде диктатур или революций? Но все они чувствуют смутное недовольство, тревогу - не знают только, откуда. А она оттуда: кто-то за нас погиб, и мы не уверены, что этого достойны. Этот вполне христианский взгляд был присущ Миндадзе уже тогда, но главное - эмоция, потому что его кинематограф не особенно рационален. Он далеко не равен простым притчам, которые сам автор - для зрительского удобства - выводит из собственных сценариев. […]
Мало вырубить лучевые установки. Надо как-то заменить мозги. После Шварца все повторяли, что надо убить дракона в себе. Но вот как бы это не убить заодно и себя? Самый жесткий ответ даёт новый фильм Германа. Герман в сценарии ничего не изменил, дотошно следуя средневековой эстетике Стругацких. Это Средневековье, каким оно было на самом деле: грязное, кровавое, вонючее, физиологичное, отвратительное. И вместо главного вопроса Стругацких - как бы это спасти человечество? - Герман ставит в итоге: а надо ли спасать такое человечество? Или это в принципе бесперспективно? Это будет своевременный фильм. По нему выходит: человечество вполне заслуживает того, что с ним происходит. А ДРУГИМ выглядит как раз Румата Эсторский - уверенный, что он на этой планете представитель высшего, прекрасного мира. Посланник «не имеющей названья державы», по Галичу. А державы-то и нет. Как нету в фильме Германа никакого возвращения Руматы в мир, где его зовут Антон. «Ваш мир кем-то выдуман», - как говорил один мудрец в финале ненаписанного четвёртого тома каммереровского цикла, к которому братья приступили незадолго до смерти Аркадия Натановича, а Борису Натановичу в одиночку дописывать его неинтересно. Жизнь дописала.
...Актуальна сегодня не только гениальная догадка Стругацких о непреодолимости барьеров между людьми и о том, что две ветви человечества в процессе социальной эволюции будут расходиться всё дальше и дальше.
Сегодня важна их интонация - интонация мужественная и весёлая. Ощущение, что человек не может победить, но может не потерять лица. С таким чувством зритель будет смотреть фильмы Лопушанского, Германа и, надеюсь, Фёдора Бондарчука. С таким же чувством, хочу верить, пишет Борис Стругацкий очередной роман - в котором опять горько и оптимистично расскажет, что ждёт нас впереди».
Быков Д.Л., Думание мира: рецензии, статьи, эссе, СПб, «Лимбус Пресс», 2009 г., с. 20 и 62-63.
