Официальная / бюрократическая организация творчества
Порча творческого коллектива
X
Ю.А. Шрейдер опубликовал статью: Свобода как условие развития науки, журнал «Вопросы философии», 1989 г., N 4, с. 85–87.
«… не свободный духовно (не обладающий сознанием) - негодный работник, фактически способный лишь имитировать активную деятельность. […]
Скажем, требование выполнить и перевыполнить план становится для такой имитации самодовлеющим независимо от содержательного результата. Это ведёт к переворачиванию ценностей, когда труд оказывается важнее результата.
По Марксу, расширенное воспроизводство возникает, когда работник стремится как можно дороже продать свой труд, а капиталист - получить максимальную прибыль. В силу этого из отсталой области производства утекает и рабочая сила и капитал. Но в обществе, где эти стремления подавлены, закономерности, вскрытые К. Марксом, не действуют.
Доминирует желание сохранить статус-кво, связанный с боязнью утраты достигнутого неустойчивого равновесия. Как уже отмечалось, защитники «жесткого управления», требующего исполнительства в ущерб личному осознанию стоящих задач, обычно оперируют примерами успешно достигнутых целей: эффективностью результатов туполевской шараги, успешным созданием атомной бомбы и баллистических ракет и т. п. Но каждый из этих примеров при непредвзятой интерпретации читается ровно наоборот. […]
Впервые попав на рабочее место в Специальном конструкторском бюро (впоследствии переименованном в научно-исследовательский институт), я сразу столкнулся с тем, что реальную работу в лаборатории, насчитывающей десяток-полтора инженеров, выполняет в лучшем случае два-три человека. Остальные «подают кирпичи» - нехотя выполняют техническую работу от сих до сих (хотя занимают должности, предполагающие самостоятельные разработки) и получают почти такую же, а то и большую зарплату, как и тянущие.
Поскольку реальный заработок в лагерных условиях определяется не заработной платой, а раздаваемыми привилегиями - менее изматывающая работа, лучший паёк, некоторая свобода передвижения и даже перспектива освобождения (во внешнем лагере спектр привилегий несколько шире: служебные квартиры, дачи, машины, заграничные поездки и т.п.), служители системы лишены свободного сознания.
Внутреннюю независимость человеку даёт собственность, а не получаемые привилегии. Беда не столько в том, что материальные блага распределяются в нашем обществе несправедливо, а в том, что получение этих благ нисколько не раскрепощает личность, но только её порабощает.
Привилегии - это очень удобный для лагерной системы способ вознаграждения, ибо они не столько зарабатываются, сколько даруются системой и потому в любой момент могут быть отняты за малейшее инакомыслие.
В лагере, как пишет В. Шаламов, убивает не маленькая пайка, а большая. Большую пайку дают на самых тяжёлых работах (например, на золотых приисках Колымы) тем, кто выполняет норму. А это верный путь к превращению в человеческий шлак - в доходягу, не способного ни к какой работе и обреченного на быструю гибель. […]
Ровно так же большая часть человеческих способностей и навыков остаётся невостребованной и во внешнем лагере, ибо личная самореализация нуждается в свободном поиске точки приложения сил. В лагере же человек должен делать только то дело, которое ему предоставляет система, и делать его так, чтобы не нарушать предписания этой системы. А она не только не нуждается в свободном предпринимательстве, но и страшится его. Ибо свободное предпринимательство (от частного крестьянского хозяйства или торговой деятельности до свободного занятия научными изысканиями) создает экологические пиши для независимого от системы существования. Потому-то неуклонно уничтожались частные крестьянские хозяйства, любая независимая коммерческая деятельность, подавлялась свободная пресса, душилась самостоятельная мысль.
Иисус предупреждал: «Не собирай себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе» (Мф. 6:19-20). Отказ от низшего ради высшего - естественный путь совершенствования человека, имеющий цену только как его свободный поступок, как подвиг.
Насильственное же изъятие собственности, лишение человека права владеть заработанным и распоряжаться им по своему усмотрению (в том числе и возможности добровольно отказаться от собственности) ведёт не к его духовному совершенствованию, но к порабощению и подчинению разбойниками, живущими за счёт награбленного. Про них никак не скажешь, что они «собирают сокровища на небе». И на земле они никаких сокровищ не приумножают. Принцип Шарикова «всё поделить» лишает общество экономических стимулов к труду, заменяя их насильственным принуждениям. В результате все усилия людей направляются не на процесс создания материальных богатств, а на элементарное физическое выживание.
В средневековой Европе существовали законы, запрещающие отбирать за долги рабочие инструменты мастера. Лагерная система отобрала у мастера его орудия труда, предоставляя ему по своему усмотрению казенные. Серьезное отношение к собственному труду, стремление овладеть мастерством (будь то мастерство землевладельца, работника технического производства или учёного) оказываются экономически неоправданными. Куда выгоднее служить укреплению системы - например, делать карьеру по общественно-административной линии. Здесь достаточно послушания, способности угождать начальству. Для такой карьеры высокий профессионализм только вреден. Но и эта карьера вовсе не делает человека свободным, ибо получаемые им блага не заработаны им, но лишь предоставлены в пользование. Утрата достигнутого положения лишает человека всех привычных благ. Казённая мебель, казённая дача, казённая машина - всего этого он не имел возможности заработать, приобрести в собственность. По существу, он такой же нищий, как зэк, спящий на барачных нарах, и столь же несвободен внутренне.
Несвободный работник - плохой работник, он старается не лучше трудиться, а лучше устроиться. Между тем любому работнику как воздух необходимы ресурсы личной свободы, которые не даются человеку извне, но взращиваются внутри. В лагерном обществе они утрачиваются. Наша наука долго жила на ранее накопленных ресурсах свободы, но они все время истощались, и почти полностью выветрились. Про одного известного учёного говорили, что до войны он был самым дурным человеком в своем институте, а после - самым лучшим в том же институте. Он не изменился, менялось окружение.
Лучшие авиационные и ракетные конструкторы - Туполев, Петляков, Королёв, Глушко и другие - работали в шарагах (тюремных конструкторских бюро) и там создавали великолепные проекты самолётов.
Они могли творить за счёт накопленного ресурса свободы, который в тюрьме отнюдь не пополнялся, но позволял отстаивать правильные технические решения и искать новые подходы в своём деле. Человек, заранее воспитанный в страхе перед начальством, боящийся не угодить власть имущим, к научно-техническому и любому другому творчеству не способен. Кстати, название «шарага» после войны стало применяться к любым закрытым научным конструкторским институтам. Это слово выражало царивший в так называемых почтовых ящиках дух несвободы.
Страна была ещё достаточно богата учёными-исполнителями высокой квалификации, способными успешно работать в традиционных направлениях. А вот принципиально новые направления возникали почти исключительно на Западе... Это тоже результат несвободы, порождаемый не только внешним давлением, но и обязательством участвовать в укреплении лагерной системы».
Шрейдер Ю.А., Ценности, которые мы выбираем: смысл и предпосылки ценностного выбора, М., «Урсс», 2010 г., с. 87 и 96-99.
