«Постмодернизм предал забвению категорию гениальности, бывшую для истории сильнодействующим средством персонифицировать свою всеобщность в особом и особенном.
Более того, начиная с 1960-х гг. сомнению и компрометации подвергается всякая претензия на творческую оригинальность: новое затуманивается постмодернизмом не только как долженствующее прийти, но и в своём происхождении.
Творений с чистого листа, действительно, не бывает.
Но в диахронических системах культуры открыто место для индивидуальных подсистем, колеблющих устанавливающиеся нормы, антиципирующих резкие сдвиги, которые произойдут в дальнейшем, и тем самым гарантирующих себе долгожительство.
Эти подсистемы (философские, литературные, научно-теоретические и т.п.) и следует считать продуктами гениальности. Не принадлежащая только своему времени, она авторитетна антропологически и тем самым противоречит социальной власти, будь та государственной или частнопредпринимательской, финансово-индустриальной.
Сегодняшние трудности глобальной экономики, с которыми не справиться ни этатизму, ни капитализ-му, в немалой степени опричинены тем, что постмодернистская ментальность вознамерилась обойтись без общечеловеческого в его высших достижениях. Попросту говоря, мы имеем дело с социальной безвыходностью, которую не превозмогает, над которой не поднимается гениальность, изгнанная из культуры уже шестидесятниками прошлого столетия.
Духовные авторитеты подменены олигархами, чья эксклюзивность количественна, выражается в денежном исчислении. Или политиками, набивающими себе в бездарно-неоригинальном обществе цену за счёт нечистоплотно добытых научных степеней (в Германии были как раз разоблачены трое таких высокопоставленных плагитаторов). В современных обстоятельствах экстраординарная личность претворяет себя в чудовищно-извращённых поступках, вроде расстрела невинно-младых норвежских идеалистов, хладнокровно учинённого Андерсом Берингом Брейвиком.
Выход на постмодернистскую сцену новых авторов не знаменует собой произнесение незатасканного слова. Постистория не может стать историей, топчется на месте, погрязает в тавтологии.
Постмодернистская ментальность фрактальна - Мандельбротовы множества, в свой черёд, были изобретением постмодернизма. Если Делёз и Бадью вы-холостили смысл исключительного применительно к истории, то Жан-Люк Нанси точно так же подошёл к генезису в книге «Бытие единичное множественное» (1996). Исток, объявляет он, - это «рассеянная сингулярность», разделённость происхождений.
Бытие начинается откуда угодно. Оно неисторизуемо, настоящее непреодолимо, последовательностей не существует. Мультиплицирование исключений (начал бытия), производимое Нанси, делает их бесконечными, т.е. принципиально не познаваемыми поэкземплярно, равно не открытыми для наполнения значениями. Аристотеля хватил бы столбняк, познакомься он с этими рассуждениями. В сочинении, названном потомками «Метафизикой», он неоднократно подчёркивал, что эмпирически взятая бесконечность отдельных вещей неинтеллигибельна, не являет собой предмет науки».
Смирнов И.П., Праксеология, СПб, «Петрополис», 2012 г., с. 118-120.
