Культурологические модели и их применение в других областях деятельности
АтеизмАнти-религиозные воззрения, явно повлиявшие на культурный процесс…
ЭтикаЭтика и этические системы
Создание новых продуктов «для масс»Создание новых продуктов «для масс»
X
Фридрих Ницше опубликовал книгу: Рождение трагедии из духа музыки / Die Geburt der Tragцdie aus dem Geiste der Musik.
Вот обзор её основных идей:
«Антихристианство. Певец Диониса, а именно так называл себя Фридрих Ницше, никак не мог «по определению» относиться с симпатией к христианству. Ярое неприятие христианской морали - один из лейтмотивов его творчества. В каких только «смертных грехах» не обвинял Ницше христиан и христианство - справедливо или нет, не нам судить. Попытаемся разобраться в причинах, вызвавших ненависть немецкого философа.
Мы уже говорили о том, что существуют достаточно строгие, конечно, для Ницше ориентиры, которые позволяют по-новому оценить любое явление.
Основной ориентир - возрастание жизненной силы, соответствие движения (развития) живого существа приросту воли к власти. Мораль должна согласовываться с волей к власти, ориентироваться на возрастание жизненной силы, и тогда то, что служит приросту воли к власти, - является добром, что препятствует - злом.
Здесь у Ницше речь идёт не о человечестве вообще, т.е. о толпе рода человеческого, а об индивиде. И это - существенно, ибо как раз христианство выступает глашатаем воли толпы, толпы, как её маркирует Ницше в «Так говорил Заратустра», последних людей, но не глашатаем воли индивида. Переориентация ценностной перспективы от индивида к роду - один из основных пороков христианства и проповедуемой им морали.
Мораль христианства не способствует инстинкту роста индивида, а, наоборот, ведет к деградации, порче породы, когда уменьшается жизненная сила индивида. Именно поэтому христианство, по мнению Фридриха Ницше, - это деградация, прикрытая «святыми именами», ибо оно проповедует ценности, которые приводят к ослаблению жизненной воли.
В противовес добродетелям, созвучным возрастанию воли к власти, христианство устанавливает свою шкалу ценностей, ценностей, сформированных жреческой кастой, узурпировавшей власть, но к ней, к этой власти, непригодной, не приспособленной. Ведь власть - это война, а воля к власти всегда и везде есть преодоление, борьба.
Узурпация власти, которую осуществило жреческое сословие, конечно, тоже борьба, причем борьба не на жизнь, а на смерть. Главное в этой борьбе - какие средства используются. Средство достижения победы для слабого - хитрость, подлость, т.е. то, что исконно считается безнравственным. Исход этой борьбы иудейского жречества и здоровых сил мы знаем: толпа берёт своим количеством и мстительностью. Кстати, мстительность оказалась настолько мощным орудием в руках толпы, что её узаконили и оформили как в самом вероучении, так и в реальной практике христианства, уничтожавшего всех своих противников любыми средствами. Итак, христианство - это деградация, декаданс. И идеалы, которые проповедует христианство, - идеалы декаданса, т.е. то, что служит умалению жизненной воли. Мир христианства коренится в извращении естественного мира, он выражает «глубочайшую неудовлетворённость реальным...».
Неудовлетворённость реальным положением дел свойственна слабым, т. е. тем, кто страдает от этой действительности, кто - лишний.
Что же делает слабый? Он переориентирует ценности жизни таким образом, чтобы то, что является естественно болезненным, бессильным, оказалось здоровым и обладающим могуществом. Именно такими свойствами, по мнению Ницше, христианство наделяет своего Бога.
В противовес Яхве Ветхого Завета появляется страдалец Христос, «добрый и сострадательный боженька». Этот идеал формует, естественно, и облик христианина, и облик самого христианского мира. Вместо естественных и потому истинных добродетелей миру навязываются искусственные добродетели всепрощения и сострадания: деградация Бога дублируется деградацией адептов. «В христианстве, - отмечает Ницше, - на первый план выходят инстинкты угнетённых и порабощенных; в нем ищут спасения низшие сословия». Это угнетённое сословие после своего прихода к власти не только мультиплицирует через мораль и воспитание низшие ценности в человеке, ослабляя его волю и силу, но и физически уничтожает всех тех, кто представляет для него единственную существенную опасность, - расу господ, расу, которая руководствуется одним принципом - возрастанием воли к власти, возрастанием жизненной силы. Мораль страдания, проповедуемая христианством, - один из примеров искажения естественного порядка вещей.
Мораль господ говорила о том, что воину меньше всего пристало страдать, а если он и страдал, то переносил это молча. Христианин, вместе со своим Богом, - страдалец par exellence, а само страдание - краеугольный камень религии христианства: Бог терпел и нам велел.
Иудеи в лице своих жрецов создали извращенную мораль - некий «дурной взгляд», искажающий действительность. Инстинкт иудея-жреца - это кастовый инстинкт неудачника, угнетённого сословия и народа, получившего шанс отомстить сильным и здоровым силам. Злу надо не противиться, но любить его - ложное утверждение, лежащее в основе многих христианских заповедей. «Не противиться, не гневаться, не призывать к ответу...». То есть в христианстве мы видим сплошное «нет», сплошное бессилие. И если этот негатив, это «нет» становится позитивом, становится «да» для всей европейской культуры, то речь идёт о страшной заразе, которая грозит любым здоровым силам. Именно это порождает не только ярость Ф. Ницше, но и омерзение.
Христианство - это религия рабов, слуг, а его мораль - это месть любому сильному, здоровому проявлению здоровой породы людей. Психология христианина - это психология раба плюс психология жреца. Понятия, которые выдумали (вернее, наполнили иным смысловым содержанием) жрецы-иудеи - вина, страдание, кара, Бог, - принадлежат к арсеналу паразита, но не созидателя. Болезненное, бледное, немощное не может нести ничего здорового и полезного. Человек благодаря христианству ставит себе целью извращенные ориентиры. Христианство - это ложь от самого начала и до самого конца.
Аполлон и Дионис. Тема дионисийского начала - сквозная тема философских исканий Ф. Ницше. Более того, Ницше многократно заявляет о себе как о певце Диониса. Правда, в различные периоды антитеза Дионису разная. Если в «Рождении трагедии из духа музыки» Дионис противопоставляется Аполлону, то в поздний период - Христу.
Исследуя генезис трагедии, Ф. Ницше выделяет у древних греков два диаметральных стремления - стремление к красоте и стремление к безобразному. Двойственность мироощущения грека, а главное, двойственность трагедии, происхождение которой рассматривает Ницше, не случайна, она связана с двойственностью аполлонического и дионисийского начал искусства вообще. Аполлоническое искусство - это искусство пластических образов, дионисийское - непластическое искусство музыки. Аттическая трагедия, генезис которой исследует Ницше, - это результат взаимодействия и борьбы двух противоположных начал.
Сама тема аполлонического в искусстве генетически связана с тем, что можно охарактеризовать в терминах А. Шопенгауэра, оказавшего значительное влияние на мировоззрение Ницше, миром явления, миром как представлением. Аполлоническое искусство по своей сути основывается на мировой иллюзии, рождено из сновидения, грёзы покрывала Майи. Аполлон - это олицетворение основного принципа явления, т.е. принципа, который контролирует мир как представление. Этот принцип А. Шопенгауэр именует принципом individuationis, принципом индивидуализации и множественности мира.
Все так называемые изящные искусства, да, впрочем, почти все виды искусств являются по своей сути аполлоническими искусствами, ибо всегда оформлены, и через свою оформленность принадлежат миру как представлению. Аполлоническое искусство, а если шире, то аполлоническая культура вообще, тесно связано не только с именем Аполлона, но и с самим принципом явленности олимпийских богов.
Смысл понятия «дионисийское начало» также довольно тесно связан с системой Шопенгауэра. Дионисийское искусство представлено лишь одним видом искусства - непластическим искусством музыки. Напомним, что искусство музыки у А. Шопенгауэра наделено особым статусом: музыка является аналогом мировой воли, т.е. непосредственно (если так можно выразиться в отношении мировой воли) репрезентирует волю саму по себе. Дионисийская музыка представляла собой некий дикий набор звуков, какофонию, некий неоформленный прорыв мировой воли, прорыв первоначала, через который мы можем соприкоснуться с этой стихийной, неоформленной, находящейся вне времени и вне пространства основой всего нашего мира».
Соколов Б.Г., «Страсти» по Ницше – предисловие к книге: Фридрих Ницще, Рождение трагедии из духа музыки, СПб, «Азбука-классика», 2005 г., с. 18-22.
