Недостатки идеологического руководства наукой в СССР по А.А. Любищеву
«...Трудно найти такое выдающееся явление в области математики, теоретической физики, химии или назвать таких крупных учёных, которых наши философы не обвиняли бы в сползании в то или иное идеологическое болото. Для истории нашей культуры представляло бы интерес свести в целое все отрицательные высказывания наших крепко идеологически подкованных философов. Для этого следует просмотреть комплекты журналов «Под знаменем марксизма», «Вопросы философии», все наши руководящие органы печати, выпущенные массовыми тиражами философские словари (сравнивая последовательные издания), учебники и пособия. Хорошая диссертация получилась бы и заглавие можно предложить: «Отношение советской философии к науке». Но эту большую работу сейчас мы проделать не можем. […]
Посмотрим к чему привела эта практика? Я бы очень хотел знать хотя бы один случай, где такое идеологическое руководство принесло хотя бы самую малейшую пользу науке. Я пытался разбираться в философской литературе, я обращался с вопросом ко всем мне знакомым философам, но безуспешно, и я буду очень благодарен, если мне такой случай укажут. Примеров же отрицательного влияния такой системы на нашу науку и философию я могу привести достаточно.
1) В области философии мы наблюдаем полнейший застой. Доходит до того, что, несмотря на преподавание философии всем студентам всех вузов и огромный штат философских работников, мы до сих пор не имеем признанного руководства по этой дисциплине, а массовые издания служат только показателем угодливости наших философов, приспособляющихся к каждому дуновению идеологического ветра.
2) Политическая экономия, долженствующая быть теоретической базой для конкретной экономики, способствовала полному развалу конкретной экономики и последнюю теперь приходится восстанавливать.
3) В истории постановление о «прогрессивном войске опричников» привело к идеализации Ивана Грозного и фальсификации истории и не только эпохи Грозного.
4) В филологии длительное господство Марра и в этой области существование аракчеевского режима было установлено официально.
5) В области точных наук получилась задержка развития ряда новых областей науки. В конце концов философские моськи принуждены были перестать лаять на научных слонов, так как уж слишком велико и очевидно даже для невежд было значение слонов.
6) В области биологии «расцвет советского творческого дарвинизма» - «мичуринская биология», «новое в учении о биологическом виде» Лысенко, «новая клеточная теория» О.Б. Лепешинской, «учение» Бошьяна. И всё это преподносилось не как новые интересные гипотезы, требующие проверки, а как окончательные истины в последней инстанции, «единственно прогрессивные теории», сомневаться в которых не может ни один советский человек. Не только выдающихся учёных недавнего прошлого Вейсмана, Менделя, Моргана, Вирхова и других, но и одного из величайших благодетелей человечества, гениального Пастера Лепешинская и Бошьян рассматривали как реакционера, задержавшего развитие биологии. Лепешинская даже вытащила из забвения наименее удачное произведение Д.И. Писарева, защищавшего Пуше против Пастера, отвергнув те яркие слова, которые в своё время по этому поводу произнёс К.А. Тимирязев: «И все, кому была дорога эта свобода, это право учёного приходить в конце своего исследования к тем выводам, которые вытекают из данных опыта, а не к тем, которые заранее предписаны из Рима, конечно, были возмущены преследованиями, которым подвергся Пуше со стороны клерикальной прессы. Этим объясняется отпор, данный ей прессой либеральной, в жару полемики не всегда, впрочем, делавшей различие между Пастером и его непризнанными покровителями, между блистательно доказанным научным фактором и его эксплуатацией в видах преследования той же науки» (Луи Пастер, Избр. соч. Том 2, 1948 г., с. 269).
Культ личности «утверждённых» учёных принес вред (хотя, конечно, меньших размеров) даже тогда, когда объектом культа был бесспорно крупный учёный, напр. И.П. Павлов. Для возвеличения И.П. Павлова понадобилось подвергнуть травле такого крупного ученого и верного его последователя, как Л.А. Орбели, так как его работы не укладывались в строго предписанные сверху рамки. […]
7) В области агрономии мы имеем наиболее катастрофические для нашего хозяйства достижения. Лысенко пришёл к власти под лозунгом быстрого и решительного повышения урожайности всех культур, опираясь не только на свои собственные, оспариваемые Н. И. Вавиловым и его сторонниками, «теории», но и на взгляды Мичурина и В. Р. Вильямса. А вот что обещал В. Р. Вильямс в статье «Социалистическая переделка природы», опубликованной в газете «Социалистическое земледелие», № 25, 7 ноября 1937 года, и [что] перепечатано в книге В.Р. Вильямса «Травопольная система земледелия», 1949 г., с. 492: «Какие же урожаи будут завтра, если сегодня уже стахановцы полей дают с гектара 80-100 центнеров зерна, 1500-2000 центнеров свеклы, 12-15 центнеров льноволокна, 150-200 центнеров хлопка! Ведь именно эти числа должны стать и вскоре станут средним урожаем наших социалистических полей». Это не случайная обмолвка или описка, подобные суждения Вильямс высказывал неоднократно. А какие урожаи были в 1938 году, год смещения Н.И. Вавилова с поста президента ВАСХНИЛ? Для зерновых - в среднем по Союзу около 10 центнеров с га, в лучшие годы - около 11 центнеров с гектара. Естественно, надо было ожидать, что если осуществить все мероприятия, предлагавшиеся Лысенко, то мы повысим урожай если не до цифр, указанных Вильямсом, то хотя бы приблизимся, скажем, к английскому уровню, где урожай зерновых в настоящее время порядка 25 центнеров с га. И какой арсенал средств: массовое применение яровизации, травопольная система, внутрисортовое скрещивание, исключительно быстрая «переделка природы растений» методом «направленного воспитания», внедрение ветвистой пшеницы, стерневые посевы, гнездовые посевы лесокультурных полос, добавочное опыление, предпосевной обогрев семян, внедрение новых методов по борьбе с сельскохозяйственными вредителями (теленомус, куры, приманочные посевы), вегетативная гибридизация и т.д. и т.д. Ну, а результат?
Сейчас можно сказать с полной уверенностью, что по зерновым культурам за 20 лет (с 1937 г.) достигнуто не повышение, а снижение урожайности порядка 20-30 процентов и средняя урожайность зерновых снизилась до 7/8 ц/га, то есть спустилась до дореволюционного уровня. Но эти цифры «засекречены». В недавно вышедшем статистическом сборнике «Народное хозяйство СССР» (1956) мы можем найти точные данные о добыче угля, нефти, выплавке железа, стали и т.д., но что касается производства зерна, то мы тут найдем только посевные площади для зерновых культур и размер валового сбора зерна в процентах к 1950 году. Размеров валового сбора в тоннах на Союз или отдельные республики или в центнерах на гектар мы не найдем. Если взять статью «Урожайность» в только что вышедшем томе «Большой Советской Энциклопедии», то там мы найдем точные цифры урожайности капиталистических государств, а в отношении Советского Союза сказано лишь, что, согласно директивам XX съезда, намечено повысить в ближайшие годы валовой сбор до 11 миллионов пудов. […]
Логика Лысенко и его последователей и покровителей очевидна:
а) некоторые лица, сочувствующие менделизму, договорились до Бога, следовательно, весь менделизм надо отвергнуть с порога (непонятно, почему не отвергли с порога все физические работы идеалистов Эйнштейна, Шредингера, Гейзенберга и других);
б) все практические предложения менделистов-морганистов не могут быть реальными, так как они основаны на идеалистической теории и, вероятно, просто являются рекламными трюками. Так и рассуждает лысенковец Фейгенсон (в полном согласии с самим Лысенко) о гибридных семенах кукурузы (там же, с. 316): «Морганисты предложили лишь сложные технические приемы получения таких семян кукурузы (предварительное самоопыление и отбор самоопыленных линий), сильно затрудняющие массовое их использование. Это служит, очевидно, для обеспечения интересов капиталистических семенных фирм, так как рядовым фермерам в капиталистических странах предложенные морганистами приемы недоступны». […]
Дорого обошлась русскому народу эта борьба за «цельное научное миропонимание» и принесет вреда ещё больше, если вовремя не поймут, что справедливый диалектический лозунг: «никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики» распространяется также и на философию. Нам нечего кичиться нашим превосходством перед Западом в единстве нашего мировоззрения. Это возрожденный «квасной патриотизм» старых славянофилов: «Европа зависть к нам питает».
На Западе, по мнению наших советских славянофилов, в области культуры: озорство, путаница, мракобесие. На самом деле (дело касается, конечно, вершин западной культуры, а не идеологических мусорных ям): подлинное отсутствие догматизма, полное преодоление культа личности даже в отношении самых великих, самых уважаемых мыслителей.
У нас на словах: полная свобода прогрессивной мысли, мы боремся только с отбросами мысли, догматизмом, начетничеством, культом личности. На самом деле: отбросы мысли, вынесенные приказом Сталина на вершину, до сих пор не вычищены метлой, учёным диктуют, как им надо решать научные проблемы, культ личности сохранился полностью, изменились только объекты культа».
Любищев А.А., Философы из «Литературной газеты» (06.02. 1957 г.), цитируется по Сб.: Репрессированная наука / Под ред. М.Г. Ярошевского, Л., «Наука», 1991 г., с. 509-514.
