Классификация различных творческих решений по их качественным (системным) уровням
Классификации творческих личностейОбщепринятой классификации творческих личностей, ученых, инноваторов не существует. Но многие Авторы предлагали для этого различные основания...
X
«В литературно-критическом наследии Белинского содержится несколько неожиданная идея, на которую впервые обратил внимание, подвергнув её историческому анализу, Н. И. Мордовченко.
Мордовченко Н.И., Белинский - теоретик и организатор натуральной школы / Белинский и русская литература его времени, М.- Л., 1950 г., с. 213.
Речь идёт о противопоставлении гениев и талантов и, соответственно, литературы и публицистики. Гении - создатели искусства - непредсказуемы в своём творчестве и не поддаются управляющему воздействию критики. Одновременно между гением и читателем - всегда некая (по выражению Пушкина) «недоступная черта».
Непонимание читателем гениального творения - не исключение, а норма. Отсюда Белинский делал смелый вывод: гений, работающий для вечности и потомства, может быть не только не понят современниками, но даже бесполезен для них. Его польза таится в исторической перспективе. Но современник нуждается в искусстве, пускай не столь глубоком и не столь долговечном, но способном быть воспринятым читателем сегодня.
Эта идея Белинского хорошо интерпретируется в антитезе «взрывных» и «постепенных» процессов. Из неё вытекает ещё одна особенность. Для того чтобы быть освоенным современниками, процесс должен иметь постепенный характер, но одновременно современник тянется к недоступным для него моментам взрыва, по крайней мере в искусстве. Читатель хотел бы, чтобы его автор был гением, но при этом он же хотел бы, чтобы произведения этого автора были понятными.
Так создаются Кукольник или Бенедиктов - писатели, занимающие вакантное место гения и являющиеся его имитацией. Такой «доступный гений» радует читателя понятностью своего творчества, а критика - предсказуемостью. Безошибочно указывающий будущие пути такого писателя критик склонен приписывать это своей проницательности. В этом смысле можно истолковать прозу Марлинского в её антитезе прозе Мериме или Лермонтова как своеобразную ориентацию на уровень читателя. Это тем более любопытно, что романтическая позиция Марлинского ставила его «выше вульгарности» и требовала соединить романтизм со стерновской насмешкой над читателем.
Вопрос здесь не может быть сведён к противопоставлению одного художественного направления другому, ибо такая двуступенчатость подлинного взрыва проявляется на разных этапах искусства и свойственна не только искусству. Тот же Белинский, создавая натуральную школу, принципиально трактовал писателей этого направления как беллетристов, создающих искусство, нужное читателю и находящееся на понятном ему уровне. Таким образом, между литературой и беллетристикой - такой же промежуток, как между моментом взрыва и возникающим на его основании новым этапом постепенного развития. По сути дела, аналогичные процессы происходят и в области познания. С известной условностью их можно определить как противопоставление теоретической науки и техники».
Лотман Ю.М., Культура и взрыв / Семиосфера, СПб, «Искусство-СПб», 2001 г., c. 20-21.
