Начало »
Мария Башкирцева стала художницей, потому что хотела прославиться. Стремление к славе, как навязчивая идея, отгораживало её от мира, на самом деле она не любила рисовать, видела в искусстве лишь средство для достижения успеха. её тщеславные и пустые мечты отнюдь не могли помочь ей разгадать значение какого-либо цвета или выражения лица.
Женщина не готова отдавать работе все свои силы, поскольку сплошь и рядом она смотрит на неё просто как на украшение своей жизни.
Книга или картина - это лишь второстепенные средства, позволяющие ей показать во всем блеске основную ценность - собственную персону. Поэтому главная - а иногда и единственная - интересующая её тема - это она сама.
Г-жа Виже-Лебрён без конца изображала на своих картинах счастье собственного материнства. Даже говоря на самые общие темы, женщина умудряется рассказать о самой себе. Так, читая театральную хронику, мы нередко узнаем подробности о росте и фигуре её автора, о цвете её волос и особенностях характера. Конечно, «я» не всегда достойно ненависти. Немногие книги вызывают такой же жгучий интерес, как некоторые исповеди, но для этого они должны быть искренними, а автор должен знать, что он хочет сказать читателю. Что касается женской самовлюблённости, то она не обогащает, а обедняет женщину. Сосредоточенность на самой себе разрушает её личность; любовь, которую она испытывает к себе, превращается в шаблон. В результате в своих писаниях она раскрывает не свой подлинный опыт, но лишь ходульное представление о себе как о некоем воображаемом божестве. […]
Множество причин оправдывают женскую робость. Ведь главная забота женщины - нравиться мужчинам, и она боится, что ей это не удаётся только лишь потому, что она пишет. Неприятно прослыть «синим чулком», и, хотя само это понятие уже несколько устарело, оно всё ещё сохраняет оттенок осуждения, поэтому женщина не решается дополнительно шокировать общество своими литературными произведениями. Самобытного писателя при жизни всегда принимают в штыки, ведь всё новое вызывает тревогу и раздражение.
Женщина же пока ещё удивлена и польщена тем, что её допускают в мир мыслей и искусства, то есть в мир, принадлежащий мужчинам. Она ведёт себя в нем благоразумно, не решается сомневаться, ниспровергать, взрывать. Ей кажется, что скромностью и хорошим вкусом она должна оправдать свои литературные притязания. Она делает ставку на надёжные конформистские ценности и вносит в литературу лишь такие личные ноты, которых от неё ждут. Иными словами, для того чтобы напомнить о том, что она женщина, она украшает свое произведение тщательно отобранными причудливыми эпизодами и жеманными выражениями. Так, ей особенно удаются «бестселлеры», но не следует ждать, что она осмелится пойти по непроторенной дороге.
Дело не в том, что в поступках и чувствах женщин не хватает оригинальности; порой встречаются столь своеобразные женщины, что их впору изолировать от общества. В целом женщины, не стремящиеся проникнуть в мир мужских профессий, проявляют больше странностей и эксцентричности, чем мужчины. Но их причудливый гений находит своё выражение в обыденной жизни, в разговорах и переписке. Когда же они пытаются писать, то принадлежащий мужчинам мир культуры подавляет их. Поэтому из-под их пера выходит нечто напоминающее лепет. Если же женщина берётся рассуждать, если она выражает свои мысли по правилам, установленным мужчинами, она сразу же обнаруживает опасность в своём своеобразии и всеми силами старается подавить его. Так же как студентка в учёбе, она имитирует строгость и силу мужской мысли и доводит своё усердие до педантизма. Она может стать прекрасным теоретиком, значительно развить свой талант, но считает своим долгом искоренять в себе всё, что её отличает от мужчины. Есть безумные женщины, есть и талантливые, но ни одна не обладает тем неистовством таланта, которое называется гениальностью.
Именно эта скромная рассудительность до сих пор ставит пределы женскому таланту».
Симона де Бовуар, Второй пол, Том 1 и 2, М., «Прогресс»; СПб «Алетейя», 1997 г., с. 782-786.
