Построение научных моделей
Общая психологияПсихологические эффекты, техники работы. В ряде случаев эти эффекты могут иметь отношение и к творческой деятельности…
ПсихофизиологияПсихофизиологические эффекты человека
X
А.Р. Лурия рассказывал о подходах к моделированию личности:
«После Аристотеля в философии делались попытки решать поставленную им проблему в традиции, которую следует назвать диалектической. Суть её состоит в том, что признаётся факт связи будущего с настоящим и, стало быть, целеполагающая деятельность человека. Правда, многие столетия такой диалектический подход развивался в основном в русле идеалистической философии, которая чувствовала эту проблему и активно её разрабатывала. Но в результате был создан мощный понятийный аппарат теоретического исследования психических процессов. Нельзя не признать: философы-идеалисты, ошибаясь в решении главного вопроса своей науки - о первичности и вторичности материального и идеального, тем не менее сумели выработать некоторые глубокие понятия, относящиеся к сфере идеального.
Без таких понятий изучать психику невозможно. Например, Декарт создал стройную теорию полной машинной детерминации поведения животных, согласно которой всё может быть здесь предвычислено и предугадано. Но он сразу же столкнулся с парадоксом при анализе поведения человека. Оказалось, что сколь угодно тонкая причинная предопределённость поведения не позволяет объяснить универсальный характер повседневной деятельности человека. В любой данной ситуации человек может поступить и так, и по-другому, его действия не поддаются предпрограммированию, они невыводимы только из событий прошлого. Получалось, что цепочка «универсальность - целеполагание - душа» не находит себе места в причинно-следственных сетях.
Опираясь на опыт Декарта, Спиноза выдвинул глубокую материалистическую идею, которую, кстати, не смогли затем понять многие философы, по достоинству её оценили лишь материалисты-диалектики Маркс и Энгельс. Суть её состоит в следующем. Мышление, или, как говорили раньше, душа - это свойство мыслящего тела. Значит, наша задача состоит в том, чтобы тщательно исследовать способ действия такого тела в отличие от немыслящего. Кардинальное отличие заключено в способности мыслящего тела активно строить траекторию своего движения в пространстве сообразно с формой другого тела, причем любого другого тела. Отсюда универсальность, о которую «споткнулся» Декарт.
Для объяснения мысли Спинозы позволю себе процитировать книгу известного советского философа Эвальда Васильевича Ильенкова «Диалектическая логика»: «Человеческая рука может совершать движение и по форме круга, и по форме квадрата, и по форме любой другой, сколь угодно замысловатой и причудливой геометрической фигуры, обнаруживая тем самым, что структурно-анатомически она заранее не предназначена к какому-либо одному из названных «действий» и именно потому способна совершать любое. Этим она отличается, скажем, от циркуля, который описывает окружность гораздо точнее, чем рука, но зато не может описать очертания треугольника или квадрата... Иными словами, действие (хотя бы в виде пространственного перемещения, в виде самого простого и наглядного случая) тела «немыслящего» определяется его собственным внутренним устройством, его «природой» и совершенно не согласуется с формой других тел, среди которых оно движется. Поэтому оно либо ломает формы других тел, либо само ломается, столкнувшись с неодолимым для него препятствием.
Человек же - мыслящее тело - строит свое движение по форме любого другого тела. Он не дожидается, пока неодолимое сопротивление других тел заставит его свернуть с пути; мыслящее тело свободно огибает любое препятствие самой сложной формы». Эта прекрасная идея Спинозы - по сути, одна из основ диалектико-материалистического подхода к изучению психики. Она затем вновь развивалась у Канта и Фихте, но па идеалистической основе. Маркс вернулся к спинозовским идеям, отбросив их идеалистические трактовки.
Движения одушевлённого тела, воспроизводящего форму других тел, связаны с внутренним поиском, ориентацией на будущее - мыслящее тело стремится построить свою деятельность так, чтобы добиться некоторого результата, ожидаемого им, им запланированного. Такие немашинные, немеханические движения крупнейший советский учёный Николай Александрович Бернштейн называл живыми движениями. Исследования последних лет показали, что именно их можно рассматривать как исходные единицы анализа психики.
Н. А. Бернштейн выдвинул удивительную, не понятую в своё время идею: движения живого организма надо рассматривать и изучать как морфологический орган - как, скажем, печень или лёгкие. «То, что они не существуют целиком в каждый момент, а развёртываются во времени, что они включают в своё бытие координату времени несколько иным образом, нежели, например, анатомические органы и ткани, ни в какой мере не устраняет их из числа объектов морфологического круга изучения... Живое движение - это «биодинамическая ткань», которая создаётся каждый раз заново из различных отделов костно-мышечного аппарата и управляющих структур головного мозга». Иными словами, само движение и образ его в сознании рождаются, развиваются и распадаются каждый раз, когда нам надо совершить какое-либо действие. Живое движение вырисовывается в виде необыкновенно сложного образования. У него всегда есть некая цель, жизненная функция, которую Бернштейн называл «двигательной задачей». Построить нужное движение в предметной ситуации, которая всегда уникальна, - дело фантастической сложности, поскольку тело, обладающее психикой, должно каким-то путём постичь сложнейшую физику конкретной пространственной ситуации и согласовать её со своей телесной биомеханикой. Получается, что в ткань образующихся для решения таких задач функциональных органов должны входить не только физические, утилитарные акты исполнения, но и познавательные, и эмоциональные, и оценочные компоненты - то, что Бернштейн связывал с «моделями потребного будущего». Согласно этой концепции живое движение - не реакция, а акция, не ответ на внешнее раздражение, а решение двигательной задачи.
Приняв на вооружение теорию Бернштейна и применив новейшее лабораторное оборудование, мы сумели увидеть те особенности истинно человеческих движений, которые отличают действия даже ребенка от манипуляций самой сложной и современной машины. Выяснилось, в частности, что вначале движение вовсе не несёт в себе исполнительную функцию, но выполняет задачу познания окружающего микропространства. Небольшими, хаотическими, внешне беспорядочными движениями человек зондирует то моторное поле (по выражению Бернштейна), в котором ему предстоит работать. Он контролирует себя и намечает дальнейший путь.
«Заглядывание в будущее», о котором говорил, определяя живое движение, Бернштейн, означает, что одновременно работают две модели: прошедше-настоящего, или ставшего, и предстоящего, желаемого. Вторая модель непрерывным потоком перетекает и преобразуется в первую. Эта идея выражена у многих мыслителей прошлого. Например, Августин писал: «Ожидание относится к вещам будущим, память - к прошедшим. С другой стороны, напряжение действия относится к настоящему времени: через него будущее переходит в прошедшее. Следовательно, в действии может быть нечто такое, что относится к тому, чего ещё нет». Единство движения и психики проступает настолько отчетливо, что хочется воспользоваться системой рассуждений, которую предложил академик А. Ф. Самойлов: «Наш известный ботаник К. А. Тимирязев, анализируя соотношение и значение различных частей растения, воскликнул: «Лист - это есть растение!» Мне кажется, что мы с таким же правом могли бы сказать: «Мышца - это есть животное!» Мышца сделала животное животным, мышца сделала человека человеком». Продолжая этот ход рассуждений и учитывая накопленные к настоящему времени данные, характеризующие живое движение как специальный функциональный орган, можно сказать! «Живое движение порождает психику!» При всей категоричности такого утверждения по самой сути своей оно весьма точно.
