Клод Гельвеций считал, что для формирования гения важная роль принадлежит Случаю (подозреваю, что более точным термином было бы употребление термина «Событие» - Прим. И.Л. Викентьева). Он не раскрыл механизм этого явления, но неоднократно приводил примеры на эту тему…
«В качестве первого примера я приведу Вокансона (Vaucanson). Его набожная мать имела духовника. Последний жил в келье, передней для которой служил зал с часами. Мать часто навещала этого духовника. Сын сопровождал её до передней. Оставаясь там один и не зная, что делать, он плакал от скуки, в то время как его мать проливала слёзы раскаяния. Однако люди всегда стараются по возможности меньше плакать и скучать. Так как в состоянии бездеятельности не существует безразличных ощущений, то вскоре молодой Вокансон, внимание которого привлекло равномерное движение маятника, захотел выяснить причину этого. Его любознательность пробудилась. Чтобы удовлетворить её, он приблизился к ящику, в котором находились часы. Через щели его он увидел сцепление колёс, открыл часть механизма, а устройство остальной угадал. Он возымел план изготовить подобную же машину, выполнил его с помощью ножа и дерева и, в конце концов, изготовил более или менее совершенные часы. Под влиянием этого первого успеха определилось его призвание к механике, его таланты развились, и тот самый гений, который побудил его изготовить часы из дерева, позволил ему предугадать в будущем возможность создания музыкального автомата.
Аналогичный случай пробудил гений Мильтона. Умер Кромвель, власть перешла к его сыну, но он был изгнан из Англии. Мильтон, разделив его участь, потерял место секретаря у протектора. Он был заключён в тюрьму, затем выпущен, после чего вынужден был удалиться в изгнание. Наконец он поселился в деревне и там на досуге, доставленном ему уединением и немилостью, сочинил поэму, которая, будучи задумана им ещё в молодости, поставила его в ряд величайших людей.
Если бы Шекспир всегда оставался, подобно своему отцу, торговцем шерсти, если бы вследствие дурного поведения он не был вынужден бросить торговлю и родную округу, если бы он не пристал к распутной компании, не украл ланей в парке одного лорда, не был бы преследуем за эту кражу, не вынужден был бы спастись бегством в Лондон и поступить в труппу актёров, если бы, наконец, наскучив быть посредственным актером, он не стал автором, то Шекспир с его житейским здравым смыслом никогда не сделался бы знаменитым Шекспиром и, какую бы ловкость он ни обнаружил в торговле шерстью, его имя не прославилось бы в Англии.
Почти такая же случайность определила призвание Мольера к театру. Его дед любил комедию и часто водил его в театр. Молодой человек вел рассеянный образ жизни. Заметив это, его отец спросил с гневом, неужели из его сына хотят сделать комедианта. «Дай бог, - ответил Дед, - чтобы он был таким же хорошим актёром, как Монроз». Эти слова поразили молодого Мольера. Ему опротивело его ремесло, и этому случайному ответу Франция обязана своим величайшим автором комедий. Мольер, останься он искусным драпировщиком, никогда не был бы причислен к великим людям своего народа.
Корнель влюблён; он сочиняет стихи в честь своей возлюбленной, становится поэтом, пишет «Мелиту», затем «Цинну», «Родогуну» и т. д. Он становится гордостью своей страны, предметом подражания для потомства. Будь Корнель благоразумен, он остался бы адвокатом, он писал бы прошения, которые были бы забыты, как и дела, которые он защищал. Таким образом, набожность матери, смерть Кромвеля, кража ланей, восклицание старика и красота одной женщины дали Европе в различных областях пять знаменитых людей. […]
Г. Боннэ сравнивает, как и я, гений с зажигательным стеклом, зажигающим обыкновенно только в одной точке. Гений, по-нашему, может быть лишь продуктом усиленного внимания, сосредоточенного на каком-нибудь искусстве или какой-нибудь науке. Но чем объяснить это внимание? Сильным призванием, которое чувствуют к этому искусству или к этой науке. Но это призвание не есть чистый дар природы. Если люди рождаются без идей, то они рождаются также без призваний. Последние можно считать приобретением, которым мы обязаны положению, в котором мы находимся. Гений есть отдалёный продукт событий или случайностей, примерно таких, о каких я упомянул. […]
В духовной области, как и в физической, нас поражает только великое. У великих следствии всегда предполагают великие причины. Полагают, что небесные знамения возвещают падение государств или перевороты в них. Между тем сколько было предпринято или приостановлено крестовых походов, произведено или предупреждено переворотов, начато или прекращено войн благодаря интригам какого-нибудь священника, какой-нибудь женщины или какого-нибудь министра! […] Я сравниваю мелкие обстоятельства, подготовляющие крупные события нашей жизни, с мельчайшими разветвлениями корня растений, которые, забираясь незаметно в щели скалы и увеличиваясь там, в своё время взорвут её.
Таким образом, случай играет и всегда будет играть известную роль в нашем воспитании, и особенно в воспитании гениальных людей. Если желают увеличить число их у какого-нибудь народа, пусть изучают средства, какими пользуется случай, чтобы внушить людям желание прославиться.
Пусть после такого изучения их намеренно и часто ставят в такое же положение, в какое их изредка ставит случай, - это единственный способ увеличить число гениальных людей».
Клод Гельвеций, О Человеке / Сочинения в 2-х томах, Том 2, «Мысль», 1974 г., с. 28-33.
