Психотравмы и судьба человека...
Детские и юношеские психотравмы и судьба человека...
Встреча первого НаставникаВстреча первого Наставника
X
Настоящая учительница и настоящие ценности по Т.В. Дорониной
Т.В. Доронина вспоминает своё детство в эвакуации в г. Данилове Ярославской области:
«… я хожу в Дом пионеров. Руководит этим Домом одна «вакуированная» из Москвы. Она ведёт два кружка - «театральный» и «танцев». Танцы без музыки, на счёт: «Раз, два, три, раз, два, три». Мы, несколько девочек, стоим у стульев, которые сейчас не стулья, а станок, и пытаемся в валенках приседать и делать книксены. У нас скоро будет выступление в клубе железнодорожников, на очень, большой сцене. Мы будем танцевать танец снежинок, уже не на счёт, а под музыку, потому что в клубе есть пианино. «Вакуированная из Москвы» сшила из марли платья снежинок, и вот мы на сцене. И совсем не холодно в тапочках и в марлевых платьях, а легко двигаешься, и валенки не бьют тебя по коленям, пальто не стягивает твоих рук, и как хорошо, и как красиво, и совсем не страшно, что сцена большая.
Мы кланялись после танца, как нас учила «вакуированная» - «глядя на зрителей с улыбкой». И даниловские железнодорожники, работавшие без выходных, усталые, с воспалёнными глазами, обведёнными угольной пылью, как чёрной краской, тоже улыбались и долго и тяжело аплодировали нашему неуменью, нашим марлевым платьицам и нашему военному детству. После такого совсем легко было выйти во втором отделении и читать: «Крест-накрест белые полоски на окнах светившихся хат, родные тонкие берёзки тревожно смотрят на закат, и юноша в одежде рваной повешен на кривой сосне, и чей-то грубый, иностранный, нерусский говор вдалеке».
Я забыла многое из того, что было значительным и важным, но этот тускло освещенный зал клуба, сцену и глаза взрослых дядей и тетей, которые слушали про «нерусский говор вдалеке», я помню и запах зала помню - пахло мазутом, керосином и махоркой.
Спасибо вам, Валентина Васильевна, вы были настоящей «первой учительницей». Вы понимали силу слова, силу поэзии. И военные стихи Симонова, Алигер, Твардовского - мы услышали из ваших уст, поняли их, насколько могли понять, а главное, почувствовали, как должно, то есть восприняли их правду, их боль. Мы соприкоснулись с величием подвига и с понятием Родина через честные и прекрасные стихи больших поэтов. Радио было только на площади у рынка, его включали, когда тревога, когда выводили нас из здания школы, «чтобы в случае чего вас не засыпало». Театра тоже не было. Кино показывали редко и в основном «довоенные» картины. Но причастность нашу к общим бедам, общим радостям мы чувствовали благодаря нашей учительнице, недавней выпускнице даниловского педагогического техникума.
Тетрадей тоже не было - мы писали на старых бухгалтерских книгах, учебников было мало, их не хватало на всех, выдавались они «по очереди», но библиотека была, поэтому Пушкин и Толстой, Аксаков и Марк Твен. Гоголь и Чехов уже начинали вести нас за собой, взяв наши замёрзшие детские руки - все в цыпках, в чернильных пятнах - в свои, большие, тёплые и вечные. И мне кажется, что острота восприятия объяснялась прежде всего именно трудным бытом военного детства, постоянным холодом, неудобствами, хроническим «хочу есть».
Война формировала нас жёстко, быстро и безжалостно. Она учила нас ценить все, что казалось прежде таким естественным - спокойное небо над головой, отца и мать, кусок хлеба, тёплую одежду, целую, не залатанную со всех сторон обувь.
В дни войны чудо настоящей литературы начинало раскрываться так, как оно должно раскрываться, - праздником, познанием прекрасного, откровением. Я не считаю, что война - школа, пусть последующие поколения никогда не узнают потери близких, разруху, лишения и страх, но то, что всё названное может быть реальностью для них, для «невоенных поколений», нужно «вложить» в их сознание, в их сердца. Очень жёсткие они сейчас, отупевшие от шума, грохота современной музыки и современных ритмов. Идут в джинсах, красивых курточках, а текст произносят, достойный обезьян: «А она (учительница) говорит: «Лев Толстой»... твою мать. Меня чуть не стошнило».
«Поколение» не умеет читать, видеть, понимать. Оно «выбрало» пепси. Какое преступление: уничтожить целое поколение!
Какая нерасчётливость!».
Доронина Т.В., Дневник актрисы, М., «Молодая гвардия», 2005 г., с. 51-53.
