Психологические эффекты, техники работы. В ряде случаев эти эффекты могут иметь отношение и к творческой деятельности…
Принципы запретаПринципы запрета
История изучения творческих личностейИстория изучения творческих личностей
X
Психологические эффекты, техники работы. В ряде случаев эти эффекты могут иметь отношение и к творческой деятельности…
Принципы запретаПринципы запрета
История изучения творческих личностейИстория изучения творческих личностей
X
«В древнегреческом языке нет эквивалента современных понятий «воля» или «личность» как индивидуального и целостного субъекта деятельности». […]
Человек хочет того, чего от него требуют боги.
Причём, в отличие от христианского предопределения, в котором есть какой-то высший, хотя и непонятный человеку смысл, древнегреческая судьба мыслится как слепая, тёмная. Судьба («мойра», «айса», «геймармене») действует не только извне; она присутствует и в самом человеке как его «даймон», двойник, от которого индивид не может избавиться.
Герой Эсхила не может пожелать другой доли, так как для этого он сам должен был бы радикально измениться. Конечно, смысл понятия «даймон» существенно изменялся в процессе развития греческой культуры.
В гомеровскую эпоху на первый план выступают его физические, телесные признаки.
Позже он становится психическим персонажем; тема «даймона» тесно связана в греческой культуре с темой «маски».
Но в любом случае «двойник» остается тёмным, иррациональным началом, которое навязывает индивиду волю судьбы или богов; его можно чувствовать, просить, заклинать, но с ним нельзя установить осмысленный, значимый диалог.
Отсюда и ограниченность древнегреческого понимания индивидуальной ответственности. Царь Эдип из трагедии Софокла признаёт свою ответственность за поступок, последствий которого он не мог предвидеть. Но греческая трагедия обсуждает эту проблему не в привычном нам личностно-психологическом, а в космическом ключе.
Понятие ответственности, связанное с внутренней мотивацией, в это время ещё не отделилось от понятия обязанности, продиктованной извне. Трагедийный герой не выбирает из нескольких открытых ему возможностей: перед ним только один путь. Его признание своей ответственности, как и само его преступление, не следствие моральной рефлексии, а признание необходимости, безвыходности религиозного порядка вещей».
Кон И.С., Открытие «Я», М., «Политиздат», 1978 г., с. 147 и 149-151.