«Лучше путешествовать с надеждой, чем достичь пункта назначения», - гласит мудрая японская поговорка. Но не одни японцы заметили коварные свойства достигнутой цели. Ведь ещё Лао-цзы настоятельно рекомендовал немедленно забывать о цели, как только нам удалось её достичь. Шекспир в своем 129-м сонете писал:
Утолено, - влечёт оно презренье,
В преследованье не жалеет сил.
И тот лишён покоя и забвенья,
Кто невзначай приманку проглотил.
Тут же приходит на ум и знаменитый, часто цитируемый без упоминания имени автора афоризм Оскара Уайльда, что в жизни возможны всего лишь две трагедии: первая - не осуществить своей страстной мечты, вторая - добиться её осуществления.
Соблазнитель в одноименной поэме Германа Гессе умоляет предмет своих желаний в следующих выражениях: «Сопротивляйся же мне, прекрасная женщина, застегни получше своё платье! Очаровывай меня, мучай меня - но не дари мне своей благосклонности...» Этот герой слишком хорошо знал, что «действительность убивает мечту». Современник Германа Гессе Альфред Адлер трактует ту же самую проблему пусть не в такой поэтичной, но зато куда более конкретной форме. В своём труде, с которым давно пора бы поближе познакомить современного читателя, Адлер в деталях описывает образ жизни вечного путешественника, у которого хватает ума никогда не прибывать к месту назначения.
Если мы до предела упростим главную идею Адлера, то сможем определить основные правила нашей игры с будущим. Они сводятся примерно к следующему. Достижение цели - под которым мы, в буквальном или метафорическом смысле, понимаем достижение цели нашего путешествия или осуществление наших желаний - считается важным критерием успеха, власти, признания и самоуважения. Соответственно неудача в достижении цели или, что ещё того хуже, бессмысленное топтание на месте из-за недостатка рвения являются, по общему признанию, явными признаками тупости, лени, безответственности, трусости.
Однако путь к успеху весьма тернист, преодолеть его - дело куда как хлопотное, и даже самые напряжённые усилия могут закончиться полной неудачей. И кому, спрашивается, охота заниматься этой суетой? Так вот, вместо того чтобы погрязать в этой «тактике мелких шажков», которая медленно и постепенно будет приближать Вас к разумной и вполне достижимой цели, бывает весьма удобна и полезно избрать для себя цель восхитительно возвышенную, но абсолютно недостижимую. Преимущества такой цели должны быть очевидны моему читателю и без дополнительных разъяснений.
Вспомним хотя бы о фаустовском стремлении к познанию и господству над миром, о поисках Синей птицы, об аскетическом отречении от всех бренных земных радостей - ведь все, кто имел дерзость взвалить на себя эти тяжкие ноши, снискали себе не только обожание своих матушек, но и высокое общественное признание. Кроме того, раз цель так высока и недоступна, то и дураку ясно, что путь к ней обещает быть долгим и изнурительным, а такое путешествие, само собой разумеется, требует серьёзной подготовки и длительных сборов. Ну кто, интересно, осмелится после этого осуждать нас за то, что мы всё ещё не отправились в путь, или заблудились по дороге, или толчемся на одном и том же месте, или, наконец, присели, чтобы слегка перевести дух и собраться с силами для нового броска? Литература и история кишмя кишат героическими примерами дерзких искателей, которые запутались в сложных лабиринтах или потерпели поражения, стремясь достичь своих сверхчеловеческих целей.
Нам же, смиренным продолжателям этих славных традиций, да будет позволено хотя бы погреться в лучах их славы. Но и это ещё только часть правды. Даже достижение самой что ни на есть возвышенной цели - как о том справедливо предостерегали авторы высказываний, приведенных в начале этой главы, - неизбежно чревато особенно серьёзной опасностью, которая носит название - «разочарование, постигающее нас после того, как мы благополучно прибыли в пункт назначения». Об этой опасности знают все талантливые специалисты по несчастью.
Создаётся полное впечатление, что творец этого мира специально устроил так, что недостижимая цель кажется нам во сто крат желаннее, романтичнее и привлекательнее реальной. Так что хватит водить самих себя за нос, давайте посмотрим правде в глаза. Медовый месяц быстро теряет свои прелести. Стоит прибыть в манивший Вас издалека экзотический город, как первый же таксист портит настроение, норовя содрать втридорога. С блеском выдержанные выпускные экзамены дают Вам, по сути дела, ничего, кроме кучи дополнительных хлопот и неожиданных обязанностей. А Ваша долгожданная жизнь на пенсии даже отдаленно не напоминает того безмятежного рая, о котором Вы так мечтали все эти годы. […]
«Любовь - это парадокс, который ставил в тупик умы, и почище, чем у нас с Вами. Из этого источника черпали вдохновение авторы самых прославленных творений мировой литературы. Попробуйте вдуматься в смысл фразы, взятой из одного из писем Жан-Жака Руссо к мадам д'Удето: «Будь вы моей, то сам факт обладания вами лишал бы меня той, пред кем преклоняюсь». Что, не уловили? Тогда прочитайте ещё раз. Не спорю, что на вкус среднего потребителя подобных сентенций мысль, которую, судя по всему, хотел выразить этой фразой Руссо, должна казаться, мягко говоря, несколько неожиданной. Ибо гласит она следующее: «Если ты, моя возлюбленная, уступишь страстным мольбам и упадешь в мои объятья, то самим этим фактом впредь лишишь себя права считаться олицетворением моей любви». Этот бытовавший в XVIII веке несколько возвышенный подход к любви жив-здоров и по сей день. Особенно процветает он в одной из стран Средиземноморья, где мужчина, предварительно как следует убедив себя в том, что он буквально сгорает от страсти, начинает преследовать избранницу непрерывными мольбами, просьбами и уговорами, пока та, наконец, не решится уступить его пламенным речам. И вот тут-то он и вознаграждает её оскорбительным презрением - ведь порядочная женщина никогда бы не позволила себе сдаться. Неудивительно, что именно в этой же самой стране существует широко распространённая - хотя, разумеется, и не признаваемая официально - поговорка: «Все женщины шлюхи, кроме моей собственной матери - та была святой». (Уж она, конечно, никогда не позволила бы себе «этого».)
В своей книге «Бытие и ничто» Жан-Поль Сартр определяет любовь как тщетное стремление подчинить себе свободу как таковую. Он пишет: «...любовника не может удовлетворить та высшая форма свободы, которую представляет собой добровольный и свободный союз двух людей».
Пауль Вацлавик, Как стать несчастным без посторонней помощи, М., «Прогресс», 1990 г., с. 42-44 и 65.
Система целей творческой личности по Г.С. Альтшуллеру
