Считается, что эти заметки написаны на полях поэмы А.А. Блока «Возмездие»:
«Ничто не достигается так легко, как усмотрение во всех встречных «негодяев», «свиней» и «мошенников». Этот процесс, идущий сам собою. […]
Требуются совершенно специальные приёмы для воспитания сердца человеческого и для возделывания природы его! Оно не «прилагается само собою» за устройством трамваев, подводных лодок и аэропланов! И это страшно, ибо без него трамваи и всё прочее служит лишь умножению и обострению зла и плодов ненависти, хищения и т. п., т. е. ускорению распада мира, потере смысла в жизни его!
Возмездие есть, без сомнения, закон бытия, и оно ещё гораздо ближе к человеку, чем принимал это Ибсен или Блок. Согласно принципу доминанты, мы видим во встречном человеке преимущественно то, что по поводу встречи с ним поднимается в нас, но не то, что он есть. А то, как мы толкуем себе встречного человека (на свой аршин), предопределяет наше поведение в отношении его, а значит, и его поведение в отношении нас...
Дурной заранее видит в других дурное и этим самым провоцирует в них в самом деле дурное, роняет их до себя; так мы заражаем друг друга дурным и преграждаем сами себе дорогу к тому, чтобы вырасти до того прекрасного, что в действительности может скрываться в другом. Заражение дурным идёт само собою очень легко. Заражение хорошим возможно лишь трудом и работой над собой, когда мы активно не даём себе видеть в других дурное и обращаем внимание только на хорошее. Тут понятна глубокая разница того, понимаю ли я «равенство» другого со мной так, что, мол, такая же дрянь, как я, или так, что я могу и хочу быть так же прекрасен, как ты.
Первое даётся пассивно, само собою, без труда; второе предполагает огромный труд воспитания доминанты на лицо другого. Возмездие же по заслугам в том, что одни видят во всех своё дурное и ведут себя ещё дурнее, чем были до сих пор; а другой, заграждая себе глаза на недостатки людей, побуждает их становиться лучше и сам становится лучше, чем был. Плут и обманщик увидит плута и обманщика и тогда, когда перед ним пройдёт Сократ или Христос: он не способен узнать Сократа или Христа и тогда, когда будет лицом к лицу с ними. Оттого так часто бесхитростные дети, юноши и простецы из народа узнают, различают и приветствуют то, что осмеяно, опозорено и унижено у «учёных и премудрых». Проходит мимо сама Красота и Чистота, а люди усматривают грязь, ибо носят грязь в себе. Вот - возмездие!
И выход тут один: систематическое недоверие к себе, своим оценкам и своему пониманию, готовность преодолеть себя ради другого, готовность отбросить свое себя ради другого. Конечно, такое принципиальное доверие другому может повести к горю и даже к смерти. Но и горе, и смерть будут здесь бодрящими и благородными для людей и для человечества. Это не то тяжелое и «возмездие», что мучит Блока!
И надо признать, что преодоление себя и бодрая творческая доминанта на лицо другого - даются очень просто и сами собой там, где есть любовь: «Продал всё, что было у него, и купил то село, где зарыта жемчужина». «Все оставили и сочли за ничто, чтобы приобрести любимого».
Из сказанного ясно, что закон возмездия (преступления и наказания - заслуженного собеседника) преодолевается только в более общем и всеобъемлющем законе любви. И этот последний предполагает со стороны человека не пассивное состояние, но усилие, подвиг, напряжение; рождение в себе другого нового лица, ради того, кого любят: любовь ведь и есть выход из себя, постоянный рост из силы в силу!
Само собой понятно, что любовь в том значении, когда она оказывается законом жизни, отнюдь не тождественна сексуальной любви и может лишь развиться из последней как из своей почвы [...] но лишь в особых условиях. Ибо ведь сексуальный эрос ни за что не ручается и сплошь и рядом оставляет людей замкнутыми друг от друга с начала и до конца. И он так легко переходит в надругательство над человеком в виде «венерической» любви, которой переполнено «культурное человечество» городов. Эрос может носить имя любви лишь ради последствий, которые выходят за границы партнёров, помимо их воли, т. е. ради нарождающегося третьего, который идет на смену. И именно тут начинается проблема Блока и Ибсена: реальный плод зоологической любви может быть в увенчание прежней, произведшей его жизни, но может быть и возмездием для неё.
По мысли Блока, которой я очень сочувствую, рождающееся поколение является закреплением, осуществлением и воплощением тех задатков и неясных замыслов, которые носились втайне предками и отцами! То, что тогда говорилось втайне, теперь проповедуется с кровли. То, о чем едва думалось, теперь действует в реальной истории и на улице.
И вот тут в особенности сказывается, куда направлялась жизнь и культура отцов! Была ли это культура зоологического человека, замкнутого в себе и в своей индивидуалистической слепоте к другому, или культура преодоления себя ради другого. В поколениях подчёркивается в особенности закон возмездия для одних, закон любви и общественного роста для других! Для слепой смены человеческих поколений дети являются по преимуществу «заслуженными собеседниками» - историческим возмездием для отцов своих. Но они же являются для них усугублением любви и живым осуществлением зачатков будущего мира. В первом случае дети преимущественно уничтожают дела отцов, в свою очередь уничтожаясь своими детьми и внуками. Тут «смена» есть углубляющееся продолжение. То родословие, о котором пишет в своей поэме Блок, это – последовательное пожирание отцов детьми, вроде родословия римских цезарей или родословия крыс и кроликов. (Простота и крайности, но ведь они сходятся!) Совсем другое родословие от отца племен Авраама через Исаака и Иакова до Христа - последовательная эволюция любви как принципа жизни! История, впрочем, везде ведёт к лучшему: только в одном она тянет за шиворот - хочешь не хочешь, а в другом она ведёт любовно за руку. В одном случае через кровь и дым событий, в другом через общее и неумирающее дело поколений. Но в обоих случаях к Лучшему, что предчувствовалось всеми племенами!
Понятие добра, должного, нужного должно быть дано как факт, притом не только факт исторической реальности, но и факт личной веры и уверенности! (Здесь внешняя «объективность» становится условностью и субъективностью, а «субъективная» уверенность - высшею объективностью!) Закон Возмездия как основной естественный закон нравственно-общежительного порядка... Ведь нравственный закон есть тоже необходимость, тоже «естественный закон»! Так о чем же говорить? Совершенно достаточно той свободы, что я могу не подчиняться необходимости моих спинномозговых рефлексов и отдаться интересам моего человеческого сознания! Для того, кто сам не рассуждает, безотчётные речи ста тысяч дураков всегда убедительнее слов одного умного человека.
Пролетарский социализм в своей разрушающей энергии и есть праведный суд над европейской культурой с её биржею, комфортом и бессердечием. Но в созидательной энергии он, к сожалению, есть лишь продолжение все той же культуры и духа её!»
Ухтомский А.А., Интуиция совести: Письма. Записные книжки. Заметки на полях, СПб, «Петербургский писатель», 1996 г., с. 483 и 478-481.
