Причины распространения йоги в Европе по Карлу Юнгу
Карл Юнг опубликовал статью: Йога и Запад / Joga and the West на английском языке в индийском журнале «Прабуддха Бхарата» (г. Калькутта), где изложил своё понимания проникновения учения йоги в Европу в начале XX века:
Во времена европейского Возрождения «Начался период мировых открытий, как географических, так и научных - мысль всё в большей степени освобождалась от оков религиозной традиции. Конечно, церкви продолжали существовать, поддерживаемые религиозными нуждами населения, но они утратили лидерство в сфере культуры. В то время как Римская церковь сохраняла единстве благодаря своей непревзойдённой организации, протестантство раскололось чуть ли не на четыреста деноминации. С одной стороны, это были свидетельством его банкротства, с другой стороны, говорило о его неудержимой религиозной жизненности.
Постепенно, в течение XIX века это привело к росткам синкретизма и к широкомасштабному импорт экзотических религиозных систем, таких, как религия бабизма, суфийских сект, Миссии Рамакришны, буддизма и т. д. Многие из этих систем, например, антропософия, содержали в себе христианские элементы. Полученная в итоге картина чём-то напоминала эллинистический синкретизм III-IV вв. н. э., в котором также присутствовали следы индийской мысли (см., например, концепцию Аполлония Тианского, орфико-пифагорейские тайные учения, гностицизм и т. д.).
Все эти системы подвизались на поприще религии и рекрутировали большую часть своих сторонников из протестантов. В своей основе они являются протестантскими сектами. Своими атаками на авторитет Римской церкви протестантизм в значительной мере разрушил веру в Церковь, как необходимое орудие божественного спасения. Вся тяжесть авторитета, а вместе с тем и невиданная ранее религиозная ответственность, была возложена, таким образом, на индивида. Отсутствие исповеди и отпущения грехов обострило моральный конфликт, отяготило индивида проблемами, которые ранее за него решала церковь. Таинства, в особенности церковная месса, гарантировали спасение индивида посредством священного ритуала, имеющего силу благодаря священнослужителям. Единственное, что требовалось от индивида, - это исповедь, покаяние, епитимья. С распадом ритуала, осуществлявшего за индивида эту работу, он вынужден был обходиться без божесвенного отклика на свои планы. Этой неудовлетворенностью индивида объясняется спрос на системы, которые обещают какой-то ответ, видимую или хотя бы заметную благосклонность к нему иной силы (высшей, духовной или божественной).
Европейская наука не уделяла ни малейшего внимания этим надеждам и чаяниям. Она жила своей интеллектуальной жизнью, которая не касалась религиозных нужд и убеждений. Этот исторически неизбежный раскол западного сознания также оказал влияние на йогу, стоило си закрепиться на западной почве. С одной стороны, она сделалась объектом научного исследования, с другой - её приветствовали как путь спасения. В рамках религиозного движения было немало попыток соединить науку с верой и практикой религии, например в Христианское науке, теософии и антропософии. Последняя особенно любит придавать себе научную видимость, а потому, как и Христианская наука, она проникает в круги интеллектуалов.
У протестанта нет заранее проложенного пути, а потому он готов приветствовать чуть ли не всякую систему, которая обещает ему успех. Он должен делать сам то, что ранее исполняла, как посредник, церковь но он не знает, как это делается. Если он всерьёз принимает свою нужду в религии, то предпринимает несказанные усилия, чтобы обрести веру - ведь протестантская доктрина ставят веру исключительно высоко... Но вера - это харизма, дар благодати, а не метод. Протестанты настолько лишены метода, что многие из них серьёзно интересовались чисто католическими упражнениями Игнатия Лойолы. Но что бы протестант ни делал, более всего угнетает противоречие между религиозной и научной истиной. Конфликт веры и знания далеко вышел за пределы протестантизма, он затронул и католицизм. Этот конфликт обусловлен историческим расколом в европейском сознании. Психологически говоря, у этого конфликта не было бы никаких оснований, не будь неестественного принуждения верить и столь же неестественной веры в науку. Вполне вообразимо состояние сознания, когда мы просто знаем, а вдобавок и верим в то, что кажется нам по тем или иным основаниям вероятным. Для конфликта между верой и знанием нет никакой почвы, обе стороны необходимы, ибо по отдельности нам недостаточно не только знания, ни одной лишь веры.
Поэтому, когда «религиозный» метод рекомендуется как одновременно «научный», можно быть уверенным, что он найдёт на Западе широкую публику. Йога отвечает этим чаяниям. Помимо притягательности всего нового и очарования полупонятного, есть ещё немало причин того, что к йоге стекаются поклонники. Она предлагает не только долгожданный путь, но также обладает непревзойдённой по глубине философией. Она содержит в себе возможность получать контролируемый опыт, а тем самым удовлетворять страсть ученого к «фактам». Более того, глубокомысленность йоги, её почтенный возраст, широта доктрины и метода, покрывающих все сферы жизни, - всё это обещает неслыханные возможности, каковые не устают подчеркивать её миссионеры».
Карл Юнг, Йога и Запад, в Сб.: Магический кристалл: магия глазами учёных и чародеев / Сост. Т.И. Касавин, М., «Республика», 1994 г., с. 287-289.
