Принципы работы телевидения
Команда творческой личности-лидераКоманда творческой личности-лидера
Вспомогательный персонал в творческом коллективеВспомогательный персонал в творческом коллективе
X
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР: Ты знаешь, вот сегодня я уже могу считать себя бывалым телевизионным гостем. Я уже дожил до такой степени приглашаемости, что последние времена кручу рылом, куда ходить, а куда нет, потому что всюду ходить невозможно, ножки стопчутся. И вот лучшей команды - это не лесть, это чистая правда, - лучшей команды, чем команда соловьёвского Барьера-Поединка, лично я не знаю и думаю, что её нет.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ:Только давай уточним, - это не соловьёвская команда. Я ведущий Гаянэ Самсоновны Амбарцумян. Вот она - моя армянская мама. Человек, которого - и небезосновательно - я считаю телевизионным гением. Я равных не встречал. То есть это абсолютное совершенство. Перфекционист, мудрейший, высочайшей культуры человек. И мы с Гаечкой работаем много-много лет. И прошли через очень разные испытания. И меня как ведущего сделала, конечно, Гаянэ. То есть меня родила моя мама, за что ей спасибо как человеку, а как телевизионного ведущего меня вылепила Гаянэ.
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР: Я её хорошо запомнил с того первого мимолётного посещения твоей передачи, и самое удивительное, что она-то меня запомнила в вашей сумасшедшей круговерти. Она чётко запомнилась редкостной смесью такой уважительно-обаятельной тактичности, умного поведения - и абсолютной твёрдости и определённости внутри этого. Человек, который однозначно точно знает, чего он хочет и как надо. […]
И когда к тебе приходишь на передачу: никакой суеты, ничто не делается раньше времени, всё предусмотрено, ты находишься в какой-то комфортной обстановке, где всё по делу. Вовка, прости, мужчинам не говорят комплименты в лицо. Никто в России больше не занимается перед передачей в качестве ведущего не только разминкой гостей, но еще и разминкой аудитории. Вот позвольте вам сделать поклон от многочисленных аудиторий многочисленных передач. […]
Когда ведущий уже готовый выходит прямо под камеры, когда все уже сидят пять - десять - пятнадцать - двадцать минут и когда, в сущности, ему до этих гостей нету дела, он работал и устал, - это немного одно. На площадке разговаривают, в сущности, чужие люди, а потом шеф-редактор монтирует на пульте и т.д.
Когда я увидел, как ты похаживаешь перед эфиром на площадке, нечто вроде конферанса на разогреве, этакая облегченная юмористическая вариация палача из лермонтовского Купца Калашникова, ухарь-Кирибеевич... Ты похаживаешь по помосту и пошучиваешь с публикой, давая советы и рекомендации. Через минуту зал начинает ржать, через три минуты зал с тобою дружит. И когда начинается передача, передача происходит уже в другой атмосфере. Вот этого как-то больше никто не делает. Сейчас хочется задать вопрос идиотский до крайности: это профессионализм или идет от души?
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ: Это идущий от души профессионализм. Я просто отношусь к людям, как ни странно это звучит, с большим уважением. Они же потратили свое время, они приехали, и они являются не зрителями в театральном смысле, где они купили билет - сидят и смотрят действо, - они являются вместе со мной соавторами передачи. Потому что от публики, которая сидит, от того, как она реагирует, то, какие лица, насколько они включены в процесс, зависит общее восприятие, и картинка, говоря телевизионным языком, и атмосфера внутри. Ты, как человек блестяще выступающий, блестяще побеждающий в любом поединке, ведь знаешь, насколько важно, когда ты говоришь - а публика тебя слышит, и чувствует, и дышит вместе с тобой. Работать впустую на проплаченную публику скучно. Это замораживает людей.
Поэтому мне всегда хочется, чтобы люди чувствовали - им уделили внимание, и я многих знаю в Лицо моих гостей. Не только главных участников - но и тех, кто приходит в аудиторию. Я с ними здороваюсь, и они здороваются со мной. Складываются не то чтобы дружеские, но приятельские отношения.
И мне всегда очень не нравится - иногда, знаешь, бывают такие сверхосторожные редакторы по публике, которые пытаются оградить ведущего от публики. Я чувствую себя хозяином в студии - не в плане, что это мои рабы, а что люди приходящие - мои гости.
Поэтому я не могу позволить у себя в студии драки! У меня, если кто-то пытается броситься, как это несколько раз было, я встану на пути. Я не позволю якобы в погоне за рейтингом мерзости у себя на эфире. Я считаю это не-до-пус-ти-мым. И гости мои это тоже знают, они понимают, они чувствуют пределы: где можно, а где уже нельзя.
У нас иногда бывали, кстати, очень тревожные случаи. Мы работали в большой студии в Останкино, Воскресный вечер ещё делали на канале НТВ, - и вдруг я услышал такой короткий всхлип-вскрик и звук падающего тела. Причем это было негромко, не сильно заметно. И я остановил съемку, и оказалось, что у одного из рабочих начался эпилептический припадок, он был за кулисами в тот момент, за декорациями. Удалось приступ купировать, припадок снять, нормально всё обошлось. Но я просто, когда работаю, настолько вот чувствую каждый сантиметр пространства, притом даже не квадратный, а кубический. Я его реально ощущаю.
Поэтому, чтобы управление людьми, участниками, передачей было возможным, я должен их всех настроить на определённую частоту. Тогда получается действительно программа, и она получается монолитная. Поэтому мы с Гаечкой так любим прямые эфиры.
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР: Прямой эфир - это замечательная, честная, прекрасная вещь. Только помочь человеку преодолеть скованность, застенчивость, неловкость, как бывает впервые у многих. Это честная работа. Потому что (не буду называть сейчас имён) когда записывают одно, а потом склеивают совсем другое - так же нельзя, это обман... а ведь бывает.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ: Это подло. Потому что, я считаю, когда человек, приходящий к тебе, что-то говорит, излагает мысли, взгляды, ты не имеешь права извращать действительность. У нас бывали передачи, не прямой эфир, которые мы монтировали, при монтаже можно убрать брак в речи, но нельзя убирать суть. Нельзя передёргивать сущностные вещи. Я видел пару передач, к счастью, не со мной, когда я гостя видел, а текста так и не услышал. А были передачи, когда ноги гостя видны - а гостя нет.
МИХАИЛ ВЕЛЛЕР: Мне приходилось участвовать в передачах, где я, выступая в обсуждении категорически против чего-то, в результате видел себя на экране ласково улыбающимся и молча кивающим головой в такт тем, кто говорит за и кого я поносил на записи. Такие случаи бывали.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ: К счастью, не у меня. Отсюда ведь наступает доверие - или не-доверие. Например, почему ко мне ходят и Геннадий Андреевич Зюганов, и Владимир Вольфович Жириновский, и все-все-все люди диаметрально противоположных взглядов? Они знают, что я никогда их не подставлю, и то сущностное, что они сказали, обязательно прозвучит, если это и запись, не. прямой эфир.
При этом они также знают, что я никогда не опущусь до грязи. Я никогда не буду копаться в грязном белье. Вот это не ко мне.
Веллер М.И., Всё, что угодно, только работать! / Друзья и звёзды, М., Астрель, 2012 г., с.291-295.
