Понятия «химера» и «антисистемы» по Л.Н. Гумилеву
«Понятие «химера» у Льва Николаевича нельзя назвать чётким и ясным. В книге «Хунны в Китае» сказано, что император Тоба Хун II своей реформой создал «табгачско-китайскую химеру.
Люди, жившие в этой стране, стали рассматриваться не как табгачи или китайцы, а только как подданные императора. Конечно, его современники не могли сразу забыть свои обычаи и нормы поведения, но их дети, рождённые около 490 г., выросли в обстановке не только утраты, но и прямого запрещения всех традиций. К двадцатым годам VI в. они достигли зрелости и, хотя ещё помнили, что их отцы были табгачами или китайцами, сами уже не были ни теми, ни другими. Весь сознательный период их жизни прошёл в обстановке жестокого правительственного зажима, основанного на подчинении народа грубой силе. В качестве же идеологического утешения им был предложен буддизм, рекомендовавший не придавать значения мирским благам, поскольку и горе и радость - иллюзия. Однако налоги взимались отнюдь не иллюзорно, и службу приходилось нести неукоснительно, так что действительность ежеминутно вступала в конфликт с идеалами».
При чтении этих строк напрашиваются два вывода: во-первых, химера - это этнокультурный феномен, во-вторых, Гумилёв писал о событиях 1500-летней давности, но думал об истории создания «новой исторической общности» советских людей. Любопытно, что пришедший в голову младшему современнику Гумилёва Чингизу Айтматову образ манкурта относится к той же самой исторической эпохе (V-VI вв.).
Однако позднее под химерой Гумилёв понимал такое образование, когда один этнос паразитирует за счёт другого этноса и вмещающего ландшафта последнего. Химера оказывает разрушительное действие как на порабощённый этнос, так и на природу. Понятие химеры у Гумилёва не соответствует одноимённому понятию в биологии, однако вполне допустимо, чтобы в разных науках одно и то же слово употреблялось в различных значениях.
В качестве примера химеры в этнологическом смысле слова учёный приводил Орден меченосцев (позднее - Ливонский Орден) в Прибалтике, где господствующий слой немецких дворян жил за счёт покорённых народов - эстов, ливов, латышей и куршей.
Ещё страшнее, согласно Гумилёву, антисистемы. Так этнолог называл общности людей с разрушительным мировоззрением и соответствующей ему жизненной практикой. Образование антисистем учёный считал следствием развития химер. Впрочем, далеко не каждая химера порождает антисистему. И вообще, тезис об обязательной взаимосвязи химер и антисистем не выглядит доказанным. Однако антисистемы, по убеждению этнолога, всегда возникают в районах межэтнических контактов.
Как яркий пример антисистемы Гумилёв приводил манихейство. Вот какую характеристику он дал этому вероисповеданию:
«Высшей добродетелью манихеев было неприятие жизни, неудовлетворённость, которая неизбежно порождала уныние.
Вторая добродетель - непримиримость ко всему плотскому - исключала сострадание и милосердие, следовательно, давала простор жестокости, возводя её в принцип.
Третья установка - изнурение плоти путём совмещения аскетизма и распутства - делала возможным существование семьи, которая была лишь терпима, но не благословенна.
Эти три принципа диаметрально противоположны христианству, где уныние - смертельный грех, милосердие - добродетель, а создание моногамной семьи - акт веры и таинство».
По Гумилёву, антисистема всегда стремится погубить и природу, и людей, поскольку её приверженцы считают жизнь мучением, а небытие – благом».
Смирнов И.Ю., Взлёты и провалы в истории этносов: о жизни и творчестве Л.Н. Гумилёва – взгляд из XXI века, М., «Ленанд», 2014 г., с.112-113.
